Пока я помню

– Хорошо, – без эмоций сказал Беркович, – сделаем так: в самом начале Променада есть четыре статуи, я буду у памятника Христофору Колумбу. Вы, насколько я понимаю, знаете меня в лицо, а как я узнаю вас?

Федор, продолжая действовать по инструкции, возразил:

– Нет, в лицо я вас не знаю. Поэтому надо договориться, как и я вас узнаю.

– Ладно, – согласился Беркович. – Я буду в светлом костюме и с зонтом. В руке книжка с темно-синей обложкой. Подойдет?

Пошивалов, разглядывая в окно улицу, пожал плечами:

– Разумеется. В общем, до встречи!

– Погодите, но как же я вас узнаю?

– Я сам подойду к вам, – заверил Федор. – Извините, но таково задание. Я назову пароль – второй пароль для персональных встреч. Вы его должны знать.

Беркович на другом конце линии устало, словно все пароли сидят у него в печенках, вздохнул:

– Отлично, до встречи! – и отключил связь.

Федор постоял несколько секунд, а потом прошелся по комнате и вдруг в ярости пнул один из стульчиков. Стул отлетел, задев столик так, что с последнего чуть не свалилась ваза с цветами, ударился о белую тумбу, где стоял телевизор, оставив заметную царапину.

– Ух, что это я?! – пробормотал Федор, смутившись.

Он потер царапину на тумбочке, поднял стул и восстановил порядок в комнате.

«Не психовать, – приказал он себе, – только не психовать! Психоз никогда никого не доводил до добра».

Времени оставалось много – до Центрального парка отсюда рукой подать. Федор набрал второй специальный номер и вызвал Вильямса, местного резидента, назначенного опекать и страховать его миссию, и сообщил, где и когда встречается с Берковичем. Вильямса Пошивалов тоже знал лично – они встречались на кулорской базе.

Небо почти очистилось от облаков. Федор приоткрыл окно и по старой привычке, высунув руку, проверил: совсем тепло! Тогда он переоделся, сменив костюм на джинсы, футболку и блейзер. Осмотрел себя в зеркале.

– Красаве́ц, – хмыкнул Пошивалов, делая ударение на последнем слоге.

Из зеркала смотрел крепкий, коротко стриженный молодой мужчина. Медицина орхан творила чудеса: после комплекса специальных процедур Пошивалов расстался с морщинами, принесенными ему не только годами, но и весьма сложной профессией, поднарастил и без того хорошую мышечную массу и, самое главное, серьезно обновил организм. Сейчас он выглядел ухоженным молодцом лет тридцати – тридцати пяти, что соответствовало истинному нынешнему биологическому возрасту: инопланетные опекуны Земли секрета вечной жизни не знали, но умели существенно продлевать бренное бытие.

Федор подумал, что Ольге бы понравилось, как он выглядит, Ксюха бы точно сказала, что он – вылитый Александр Невский: дочке нравился этот культурист и актер. Раньше Пошивалов действительно смахивал на него, а теперь сам поймал себя на мысли, что мог бы сойти за брата.

Вспомнив жену и дочку, Федор погрустнел. «Они живы, пока я их помню», – в который раз повторил он сам себе.

Пошивалов вышел из гостиницы, прошелся до Парк-авеню, лишний раз проверяя отсутствие слежки, и уже там поймал такси.

Он попросил водителя проехать чуть дальше, чем требовалось – так, на всякий случай, – и вышел на пересечении Мэдисон-авеню и Семидесятой улицы.

До встречи оставалось почти сорок минут. На Пятой авеню напротив нужного входа в парк Федор заприметил полупустой бар и, заказав чашку кофе и рюмку коньяка, устроился у окна наблюдать за улицей.

Авеню кишела машинами, но час пик еще не наступил. Пошивалов понимал, что, сидя здесь, он ничего подозрительного не заметит, но хотелось немного поразмышлять.

По большому счету, если руководство КСИ сомневалось в Антоне, следовало подключить для проверки куда большее число агентов, подумал он.

Но на самом деле квалифицированных агентов у КСИ на Земле имелось не так много, и, самое главное, действовать им требовалось очень осторожно самим.

Интересно, думал Федор, они договорились о невмешательстве в дела «внешних» планет, но допустили возможности вывозить людей (или соответственно нелюдей) и колонизировать свободные миры. Очевидно, в этом имелась своеобразная логика «выпускания пара»: цивилизации, патронирующей «внешнюю» планету, обеспечивалась возможность давать выход прогрессорским стремлениям, равно как и возможность расселяться самой и расселять «своих» или близких по типу существ, если таковое желание у патронов имелось.

На вновь открываемых планетах работал принцип «первого флага», напоминавший столбление участков у золотоискателей. Цивилизация, первой нашедшая подходящую для колонизации планету, заявляла о правах на нее в специальный регистрационный орган ГС и получала права на планету, если не вскрывались факты, что ранее эту планету «застолбил» кто-то другой. Конфликты случались, но серьезные последствия удавалось более-менее успешно гасить.

Федор посмотрел на небо – дождя, похоже, не будет, допил коньяк и кофе и направился к месту условленной встречи.