Пока медведица на небе

– Сметана у вас была явно жирновата, мой желудок не привык к такой тяжелой пище, – вредничал Карл, на самом деле ему было стыдно, что он так много съел, и поэтому он решил себя оправдать.

– Надо же, к алкоголю он привык, а к сметане нет, – бубнила себе под нос Клава, доставая таблетки. – Какой избирательный у вас желудок.

– И вам советую выпить, кстати, такие таблетки надо пить по весу, мне вот можно одну, а вам надо две, – сказал Карл.

– Мне кажется, что вы слишком завышаете мои недостатки, – возмутилась Клава.

– Я боюсь, я их недооцениваю, – сказал Карл, краем глаза заметив, как подчинённая тайно выпила вторую таблетку, и про себя рассмеялся.

* * *

Уговаривать никого не пришлось – поехать к сыну Федора захотели все. Встретились они в коридоре УВД по Краснодарскому краю, как старые друзья-фронтовики. Мужчины приветствовали друг друга крепким рукопожатием и похлопыванием по плечу, женщины целовали друг друга троекратно в щеки. Динка, словно стесняясь Карла, лишь махнула ему своей белесой короткостриженой головой и, как всегда, опустила глаза. Карл не любил сложностей и решил сам смягчить ситуацию.

– Привет, – подошел он к ней и сел рядом на стул. – Как дела?

– Да такое происходит, даже не знаю, как дела, плохо, наверно, – неуверенно ответила она, не поднимая глаз.

– Не переживай, все образуется, вот увидишь, полиция разберется, – и как старший брат похлопал ее по руке.

– Кстати, друзья, – чуть громче сказал Карл, чтоб его услышали все, – не забывайте: мы договаривались отвезти документы сыну Федора, никто не передумал? – вокруг все закивали головами, и, обращаясь конкретно к Динке, сказал, но так, чтоб это было доступно для остальных ушей: – Поедешь с нами? Представляешь, мне Федор дал документы на хранение, когда я его провожал до купе. А я, дурак, вчера выпил, пошел прогуляться, видимо, стресс так на меня подействовал, упал, голову себе разбил, – в доказательство Карл повернулся и показал пластырь на затылке, два часа назад так заботливо приклеенный Сенькой. – Документы потерял, стыдоба. Хорошо хоть опыт не пропьешь, я вчера сфотографировал их, так что будет что отдать сыну.

– Вот едрёный комбайнёр, – пронеслось знаменитое выражение Бориса.

Только сейчас Карл заметил, что круг сомкнулся вокруг него, все подошли поближе и внимательно слушали рассказ. Стояли молча, даже француз Филипп не задавал уточняющих вопросов, а просто внимательно вглядывался в его лицо. Карл пожалел, что оставил Клавдию Петровну в машине, его голова сейчас не очень работала, то ли от удара, то ли от выпитого накануне, он никак не мог сфокусироваться и проследить за реакцией, а управляющий директор была не дура, логическое мышление и анализ в ее интерпретации ему очень понравились, возможно, он даже ее не уволит, просто понизит, и все. Чтоб нарушить повисшую в воздухе неловкую паузу, возникшую после его признания, Карл предложил:

– Поедемте все вместе, у моей подчинённой минивэн, все поместимся.

И вот спустя три часа, уставшие от жары и постоянного ожидания в коридорах, они ехали в машине Клавы. Динка с Мариной уселись на третий ряд, как самые худенькие, так как там места было совсем немного, Филипп и Борис – на второй, а Карл рядом с Клавой впереди.

– Ну что, есть какие новости? – сквозь зубы спросила Клава, прибавляя в салоне музыку.

– Федора убили одним ударом, порвав ему селезенку, он некоторое время был жив, но так как вовремя не помогли, он умер, – так же сквозь зубы почти одними губами ответил Карл. По радио популярный нынче белорус пел свою знаменитую «Незабудку», а Клава продолжила допрос. Её воображение уже разыгралось, и она пыталась решить эту логическую задачку, как в детстве шарады, вводных, правда, было маловато.

– Упасть мог?

– Нет, однозначно удар, – ответил так же тихо Карл.

– Значит, мужчина? – резюмировала Клава.

– В том-то и дело, что нет, – вздохнул он, вспоминая разговор в полиции.

Следователь из Норильска, что так ненавидел жару, даже в кабинете с кондиционерами постоянно вытирал свой потный лоб с залысиной. Платок был другой, ярко-желтого цвета, но по-прежнему огромный.

– Понимаете, Карл Юрьевич, вы уж простите, буду называть вас, как представились, а не по паспорту, язык сломать на вашем имени можно. Кстати, а у вас в Испании родственники есть?

– Есть, – раздраженно ответил Карл, его очень бесило, что следователь постоянно уходил от разговора. – Что вы хотели сказать?

– А жара у вас там такая же адовая? – не унимался следователь.

– Да, летом точно такая же жара, жара, она, знаете, везде одинаковая, если это жара, то одинаково жарко, что в Испании, что в России, – Карл решил ответить на все вопросы сразу, но не тут-то было.

– А вот тут вы не правы, вот у нас в Норильске, – сел на своего любимого конька следователь, но Карл, до этого два часа просидевший в коридоре, уже был на взводе.

– Давайте вернемся к убийству, вы сказали, что Федора Осиповича убили, ударили по селезенке, и потом продолжили, сказав «понимаете».

Следователь немного обиделся на такое равнодушие к норильскому лету, но все-таки продолжил уже по делу: