Пока медведица на небе

– Не знаю, на самом деле эта история никогда меня особо не интересовала, отец пытался меня приобщить к этому, но не получилось.

– Надо искать, – сказал Филипп, вскочив с места.

– Не надо ничего искать, – спокойно ответил Боря. – Едрёный комбайнёр, мадам, можно шпильку из ваших шикарных волос? – обратился он к Клаве, она между делом уже заплела шишку обратно, но одной шпилькой все же пожертвовала. Все склонились над Борей и смотрели, как он колдует над книгой-сейфом.

– На самом деле это не сейф, так, элемент интерьера, и замок здесь игрушечный.

На этих словах что-то щелкнуло, и книга открылась. Боря выложил на стол восемь неровных четырёхугольников, дерево почернело, но все равно можно было различить узоры, на каждом они были разные.

– Вот это голова Медузы, это Геракл, – начал рассказывать Ярик. – Дед-то, когда вырезал, даже не понимал, что он делает, он был малограмотный трудяга, а отец после все расшифровал, он мог часами рассказывать про каждую, но я его почти не слушал.

– А это картинка змееногой богини, – сказал восхищенно Филипп, взяв одну из восьми бляшек.

– Точно, – ударил себя по голове Ярик, – а я и забыл совсем.

– Откуда вы, Филипп, знаете это? – Марина удивленно посмотрела на француза.

– Я очень любить древняя история, это был мое хобби в колледж, – сказал иностранец и положил деревяшку на место.

– Хорошо, но почему ты решил, что надо ехать в Зареченскую? – спросила Динка.

– Отец перелопатил много документов того времени и понял, что они нигде не всплывали, отсюда он сделал вывод, что они остались в частных руках. Он даже нашел имена немцев, что выгружали трупы из той «душегубки», но они были убиты через два дня при отступлении, и на этом тоже след терялся, тогда он решил проследить судьбу самого автомобиля, ведь это было прям перед приходом советской армии. Но и тут оказался провал, именно эта «душегубка», а дед запомнил ее номер, после своего последнего смертоносного рейда, где погиб археолог, пропала, словно сквозь землю провалилась. Не значилась она и в находках советской армии, а, по документам вермахта, была утеряна в процессе отступления из Краснодара. На этой информации от отца отвернулись последние его соратники, а в университете стали вообще посмеиваться над ним. Мол, ищет наш историк-краевед летучую «душегубку», ну, по типу летучего голландца. Но именно когда вообще никто в него не верил, он вышел, документально, конечно, на след водителя данного автомобиля. Оказывается, он был арестован в конце февраля сорок третьего года и расстрелян по законам военного времени. Отец даже съездил к его потомкам, проживающим в Краснодаре, но они ничего не знали о своем предке-душегубе. Жена уехала в эвакуацию в начале сорок второго, а когда с дочерью вернулась обратно в сорок пятом, то про него уже ничего слышно не было, некоторые отголоски, конечно, докатывались, чем он занимался в оккупации, но от этого искать и узнавать о его судьбе хотелось все меньше. Через год женщина вышла второй раз замуж и забыла мужа-предателя как страшный сон, дочку вырастил другой отец, и вспоминать об этом родстве никто не хотел.

– Опять тупик? – сказал Карл, ему все больше нравился Федор Осипович, и мысль о том, что его убили, становилась все больнее.

– Да, – видно было, что сейчас Ярик с гордостью говорит об усилиях своего родителя. – Но отец не сдался, на прошлой неделе он вычитал в очередных архивах, что проводился допрос этого водителя перед расстрелом, как он радовался этой информации, он практически танцевал. Отец был уверен, что именно из этого допроса он узнает, где находится сокровище.

– И, видимо, узнал, – под нос себе пробубнил Карл, досадуя, что не смог защитить нового друга.

– Он достал пропуск в центральный архив Министерства обороны в Подольске и поехал, – продолжал Ярик. – Те листки, которые вы мне принесли, это переписанный отцовской рукой допрос Козаря, я думаю, самые важные его части. Отец был строг к информации, и если он выписывал, значит, это было важно, а вот здесь он подчеркнул название станицы, значит, это главное, значит, разгадка там.

– Кто мог еще знать о том, что отец едет в архив и планирует найти там ответы? – вопрос прозвучал как гром среди ясного неба, с одной стороны, все понимали, что где-то рядом убийца, с другой – боялись признаться себе в этом и делали вид, что все хорошо. На вопрос, который расставлял все по своим местам, – есть убийство, а значит, есть и убийца, – решился, как ни странно, Борис.

– Да все, – ответил спокойно Ярик. – Он рассказывал об этом каждому встречному, говорил, что вот теперь все ему поверят. В университете он брал отгулы на время поездки и тоже в красках описывал, что вернется с открытием, потом жаловался мне, что они ему не поверили и смеялись всем деканатом в голос, не стесняясь, прям при нем.

– Да, это он, конечно, зря, – вздохнув, сказал Карл.

– Ну так что, завтра едем? – со всей наивностью, какая только может быть в двадцатипятилетнем мужчине, спросил Ярик.

* * *