Пока медведица на небе

– Что ты, касатик, жалею я тебя, несчастный ты, – очень спокойно ответила бабка.

– А как обрести-то его, счастье это твоё, как понять, где оно, как не ошибиться? – решил поспорить я.

– Так просто очень, – ответила бабка с таким выражением лица, как будто я у нее глупость какую спросил. – Ты представь, что тебе жить один день остался, и спроси себя, с кем бы ты хотел его провести, там и счастье твое».

– Те слова бабки даже в моем пьяном мозгу отпечатались навсегда, проснулся я, а ее уж в купе нет. Была та бабка или не было ее, так я понять и не смог, но точно знал: если один день мне остался, то хочу я провести его рядом с моей Лиличкой. Так что все просто, парень, не надо усложнять свою жизнь, все очень и очень просто в этом мире, особенно когда один день остался.

– Степан Егорыч, я вообще к вам по делу, – сказал Карл, возвращаясь к действительности.

– Я так и понял, что не побеседовать о жизни, говори, что надо, – улыбнулся он, и Карл понял, что он совсем не старик, а красивый мужчина, очень скучающий по своей рано ушедшей жене.

– Да нет, разговоры про жизнь оказались очень кстати, за них вам отдельное спасибо, – вздохнул Карл, – но мне действительно кое-что от вас нужно. Вечером за ужином, вот уже через час, я хочу вывести на чистую воду убийцу, который лишил жизни одного хорошего человека, как ни прискорбно, он среди нас. Но мне просто необходима для этого ваша помощь, – Карл говорил на тон ниже, чем раньше, будто боясь, что их могут подслушать.

– Ну, что ж, говори, – сказал заинтригованный хозяин, – чем смогу, помогу.

– Сразу предупреждаю: идея бредовая, но она должна сработать, – ухмыльнулся Карл, и, как всегда в таких моментах, его глаза заблестели азартом.

* * *

Солнце уже склонилось к горизонту, покорно накинув на станицу Зареченскую густые сумерки, словно вдова надевает свой невеселый наряд, спокойно и обреченно.

– Что поделаешь, юг, – философски сказал Боря, глядя в окно, – у нас всегда рано темнеет.

Сегодня всем было как-то особенно тоскливо, потому что ничего не получилось, потому что завтра в Краснодар, а там опять расследование, и тягостные мысли вернулись ко всем поочередно, словно загулявший муж, вернувшийся домой, ожидаемо и неприятно.

– Надо сфотографировать такой красивый стол, – сказал Филипп. – Марина, это ведь русский стол? – обратился он к сидящей в кресле-качалке женщине.

– Еще нет, – равнодушно сказала та, монотонно раскачиваясь в стареньком кресле, казалось, будто в один миг ей все здесь стало неинтересным.

– Почему? – пытался разговорить ее француз.

– Потому что водки еще нет, – весело вставила Динка, заходя в столовую. – Когда начинаем, где все?

– Клава пошла звать Ярика и Сеньку, Карл на крыльце сидит, думаю, скоро уже, иначе гуся мы будем есть холодного, – было видно, что стол произвел впечатление не только на француза, но и на настоящего русского мужика Бориса.

– Вот это гусь, – еще с порога крикнула Сенька. – Клавочка, а что, такие бывают?

– Бывают, еще больше бывают, раза в два, – сказал Борис. – Поверь мне, человеку, у кого в хозяйстве сотня таких красавцев.

– Серьезно? – со всей искренностью, на которую способны только дети, воскликнула Сенька. – Вот бы посмотреть на самого большого, на вожака.

– А вот тут ты не права, самый большой не значит вожак, вожак – тот, который самый наглый, даже не сильный. Все как у людей, кто раньше встал, того и тапки. Был у меня такой, все улететь хотел и стаю свою поднять, сам щуплый был, и у него получалось. Вот поднимется в небо, а его друзья не могут, телеса свои отъели, да и, видать, мечты у них такой не было, а он полетает кругами и садится, не летит без своей стаи. Пришлось ему крылья обрезать, а то чуяло мое сердце: этот подпольщик подбил бы остальных на побег, – захохотал Боря. – Так что, если хочешь, попроси Клаву и приезжайте ко мне на экскурсию, я вам такое покажу, что вам, городским жителям, и не снилось.

Как-то сразу обстановка разрядилась, все стали разговаривать, шутить, и напряжение ушло.

– Ребята, церковь горит, – закричал Карл, забегая в столовую.

Несколько секунд все собирались с мыслями, а потом, осознав услышанное, рванули, кто быстрее.

Кто-то кричал:

– Хватайте ведра.

– Есть огнетушитель?

Действительно, возле церкви метался огонь, но горела не она, горел дровяник, расположенный у ограды. Все побежали с ведрами к колонке, но Карла горящие дрова не интересовали. Он направился к другой стороне дровяника, которая пока не была задета огнем. Там уже на корточках сидел тот, кого так ждал Карл и одновременно очень боялся увидеть. Человек сидел и разбирал в дровах отверстие, но, видимо, никак не мог найти то, что искал.