Пока муж в командировке

– Мы совместили должности, – ответила Валентина Ивановна. – Иначе ни один человек на работу не шел. У уборщицы оклад шесть тысяч, да у дворника четыре. Кого это интересует? А десять тысяч все-таки деньги!

Я кивнула. Что и говорить, для меня это большие деньги. Если учесть, что за последний месяц я заработала только пятьдесят баксов.

– Я готова начать, – сказала я не раздумывая.

– Прекрасно! – Начальница энергично кивнула. – Теперь о документах. Что у тебя с гражданством?

– Гражданство московское, – ответила я.

Валентина Ивановна удивленно покачала головой:

– Надо же! Москвичи редко на такую работу подписываются, обычно приезжие… Ну ладно, не мое это дело. Бумаги в порядке, это хорошо. Меньше головной боли. Что с жильем?

– С жильем порядок, – отрапортовала я.

Валентина Ивановна снова удивленно хмыкнула. Оглядела меня с головы до ног, осторожно поинтересовалась:

– Слушай, подруга, а зачем тебе тогда эта работа?

Что бы такое соврать? Врать в последнее время мне приходилось часто, версия возникла мгновенно. И даже не была такой уж наглой ложью.

– Понимаете, муж уехал, а я осталась без копейки.

– Бросил, что ли? – перефразировала Валентина Ивановна.

Я подумала и решила не отказываться от такой трактовки.

– Вот негодяй! – посочувствовала начальница. – Небось приударил за молоденькой?

Я испугалась. Неужели я выгляжу таким старым пугалом?

Может, Валентина Ивановна, конечно, прекрасный руководитель, но воспитание у тетки хреновое, чтоб не сказать сильней! Два раза за минуту умудрилась довести до моего сведения, что я старая уродливая лошадь!

– Уж не подружка ли тебе рога наставила? – продолжала допытываться начальница.

Я вздохнула. Называется, понимай как хочешь.

– Уж эти мне подружки! – вознегодовала Валентина Ивановна. – Вот послушай меня… Была у меня одна подруга…

Я отключилась и принялась рассматривать небольшой кабинет. Симпатичная комнатка. И вообще, судя по всему, порядок в этой хозрасчетной организации железный. Подвал отремонтированный, ухоженный, значит, деньги есть. А если есть деньги, значит, люди свою работу делают добросовестно.

Филонить здесь явно не принято, а работа дворника довольно тяжелая. Справлюсь ли?

«Справлюсь, – ответила я сама себе. – Куда деваться?»

Голос начальницы журчал над ухом звонким ручейком, я в тоске оглядела кабинет еще раз. Господи, когда ей надоест откровенничать с посторонним человеком? Почему людям так нравится рассказывать о своих личных делах? Как говорил Маяковский: «любите и Машу, и косы ейные, это ваше дело семейное»…

– И как тебе это понравится? – спросила меня Валентина Ивановна, очевидно, закончив рассказ.

– Ужас! – ответила я не раздумывая.

– Вот и я говорю: избави меня от друзей, а от врагов я как-нибудь сама избавлюсь. Ну ладно, – сказала моя начальница. – Давай договариваться о сроках. Когда приступишь?

– Да хоть завтра!

– Прекрасно. График у тебя будет скользящий: два через два. Рабочий день с семи утра до семи вечера. Успеешь к семи приехать? Живешь-то где? Далеко?

– Нет, – ответила я. – Возле Университета.

– Хорошее место, – одобрила начальница. – Ладно, давай свой паспорт и трудовую книжку.

– Паспорт вот, а трудовой книжки у меня нет.

– Никогда раньше не работала? – удивилась Валентина Ивановна.

– Работала, но без оформления.

– На мужа, что ли?

Я промолчала.

– Ладно, – сжалилась начальница. – Нет так нет, не страшно. Заведем тебе книжку. – Она оглядела меня с головы до ног и озабоченно поделилась: – Знаешь, боюсь я тебя брать. Уж больно ты хлипкая. Работа тяжелая, справишься ли?

– Справлюсь! – заверила я. – Еще как справлюсь! Вы не смотрите, что я худая, – я жилистая! Не волнуйтесь, не подведу!

Валентина Ивановна еще раз оглядела меня с головы до ног и сдалась:

– Ну ладно. Сделаешь в шестом кабинете ксерокопию паспорта и можешь идти. А завтра ровно в семь – на работу.

– Приду, – пообещала я, срываясь с места.

– Смотри, проверю! – крикнула мне вслед начальница.

Прошло два дня.

Это были мои первые рабочие дни, и устала я так сильно, словно перепахала всю целину. Работы у дворника было действительно очень много, и работа была очень тяжелой.

В первый же день у меня на ладонях образовались кровавые мозоли от метлы и грабель, а плечи затекли от таскания тяжестей. В конце второго дня я вернулась домой в слезах и прокляла все на свете: свою авантюрную затею, дурацкую историю, в которую я вляпалась, цепь неприятностей, которая преследовала меня в течение последней недели…

«Может, плюнешь и уйдешь? Гори она синим пламенем, эта работа!» – сочувственно предложил внутренний голос-провокатор.

Но, поразмыслив, я стиснула зубы и решила пересилить первый капитулянтский порыв.