Пока муж в командировке

Охрана сомкнулась вокруг женщины. Она усмехнулась, бросила на герцога снисходительный взгляд, негромко сказала:

– Мне повезло, Дьердь, что я не вышла за тебя замуж. А может, повезло тебе. Так и быть, возвращайся к жене, радуйся жизни, забудь меня. – И добавила шепотом: – Если сможешь…

Повернулась и поплыла над полом, словно невесомое перо птицы. Охрана следовала за пленницей на некотором расстоянии, выставив вперед пики. Один гайдук вытащил из-под ворота тяжелый нательный крест, снял с шеи цепочку, вытянул крест перед собой. Его рука заметно дрожала то ли от холода, то ли от страха…

Я хотела знать, что будет дальше с тем, кто покидал парадный зал замка Чейте.

Но тут прозвенел резкий звонок. Я вздрогнула. Минуту стояла, не соображая, откуда раздался звук. И только когда он повторился, поняла: звонят в дверь.

Я сдернула корону с головы, пригладила растрепанные волосы. Бросила взгляд в зеркало, увидела привычное, ничем не примечательное лицо. Все в порядке. Можно открывать.

Знакомый молодой человек с бритым затылком стоял на лестничной клетке. Несмотря на то что за окном шел проливной дождь, на его носу по-прежнему плотно сидели непроницаемо-черные очки. Я не удержалась и спросила, указывая себе на нос:

– Ты их хотя бы на ночь снимаешь?

– На ночь снимаю, – равнодушно ответил молодой человек.

Он молча протянул вперед правую руку. Я похлопала глазами, потом спохватилась и поспешила вложить в растопыренные пальцы корону короля Матиаша. Молодой человек оглядел корону с некоторой брезгливостью, как дохлую рыбину.

– А почему не завернула в полотенце?

– Рука не поднялась, – объяснила я.

Молодой человек мельком взглянул на меня. Не знаю, о чем он подумал. Взгляд был короткий, черные стекла надежно блокировали его от окружающего мира.

– Тащи полотенце, – велел молодой человек.

Я метнулась на кухню, схватила турецкое полотенце, вернулась обратно. Молодой человек стоял на прежнем месте, хотя я оставила дверь открытой. Корона тускло поблескивала в его руке.

Я молча протянула полотенце, гость ловко обернул корону. И оказалось, что все это очень даже возможно совместить: бесценное наследие венгерской истории и дешевое изделие турецкого текстиля. Когда руки равнодушные, можно совместить что угодно.

– Пакет в доме есть?

Я снова метнулась на кухню. Схватила непрозрачный пакет, висевший на ручке двери, вернулась в прихожую. Молодой человек положил сверток в пакет и, не прощаясь, побежал вниз по лестнице.

Я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. На меня навалилась огромная усталость.

А на следующий день началась революция. Не пугайтесь, революция вовсе не государственного, а личного масштаба! Просто я решила сделать стрижку.

Не знаю, может, для вас это вопрос, не стоящий упоминания, а у меня такое событие случалось дважды в жизни. Один раз в школе, в пятом классе, и еще один раз в десятом. Начиная с восемнадцати лет, я волосы ни разу не стригла, и сейчас они превратились в густую каштановую гриву до пояса.

Почему я приняла такое решение? Объясняю.

Во-первых, я давно мечтала о нормальной женской прическе. Какая прелесть: встала, вымыла голову, уложила волосы, и все это за полчаса! Для меня же обычное мытье волос – сложный процесс, требующий не менее четырех часов. О расчесывании после мытья умолчу из жалости к читателям. Описания средневековых пыток ничто в сравнении с этой процедурой.

Во-вторых, я здраво рассудила, что за прошедший месяц доказала свое право на самостоятельность. Значит, имею право раз в жизни принять решение и сделать так, как считаю нужным.

В-третьих, мне казалось, что изменения, произошедшие внутри меня, требуют и каких-то внешних перемен. Так сказать, новое мышление у женщины с новой прической.

В общем, я рискнула.

Отправилась в парикмахерскую, села в кресло, вынула заколку. Тряхнула головой, чтобы волосы как следует распустились. Девушки, работавшие в салоне, сгрудились позади моего кресла.

– Ничего себе! – сказала одна, осторожно дотронулась до распущенных волос, пропустила сквозь пальцы длинную прядь.

– Да уж, – поддержала вторая. – Наградила природа, ничего не скажешь.

Я терпеливо пережидала, когда стихнут восторженные «охи» и «ахи». Люди, не имеющие длинных волос, не знают, что это не награда, а скорее наказание.

Наконец девочки наговорились, одна из них посмотрела на мое отражение в зеркале и спросила:

– Хотите подровнять?

– Хочу. – Я провела ладонью по плечам и уточнила: – Вот так.

Наступила изумленная пауза. Потом одна девица отмерла и нерешительно сказала: