Пока муж в командировке

– Пастор Янош – подлый лжец! Я действительно велела ему похоронить девушек, но только потому, что в замке начали болеть! И я должна была предупредить распространение опасной болезни любой ценой!

Мужчина сделал шаг вперед. Женщина, стоявшая перед ним, невольно отступила, столько гнева и мрачного отвращения было в угольно-черных глазах гостя.

– Какая болезнь, Эржебета? – тихо спросил король, упорно называя графиню по имени. – Уж не та ли, от которой вымерла половина Трансильвании?

Лицо хозяйки, и без того мертвенно – бледное, превратилось в восковую маску. Только глаза и жили на этом лице: яркие, голубые, смотревшие на мужчину с бессильной яростью.

– Что же ты молчишь, кузина? – продолжал король, надвигаясь на графиню. – Или неправда, что ты сохраняешь вечную молодость ценой человеческой крови? Или неправда, что ты замучила столько девушек, что в твоих владениях их уже не осталось? Или неправда, что твои приспешники завлекают к тебе на службу крестьянок из самых отдаленных областей? Или неправда, что даже туда дошла молва о «чудовище из Чейте», как тебя называют, и никто не соглашается идти к тебе в услужение? Скажи, что все это ложь, Эржебета, но помни: перед тобой не родственник, а король. Солдаты уже обыскивают замок, и если ты попытаешься солгать, я уличу тебя, не сходя с места.

Женщина молчала. Ничего нельзя было прочесть на ее бледном прекрасном лице.

– Что же ты не отвечаешь, кузина?

Тишина. Оплывшие свечи роняли воск на натертый каменный пол, а армия мужчин, собранная против одной страшной женщины, стояла неподвижно и ждала ответа.

Король опустил взгляд. Еще минуту длилась пауза, затем он поднял голову, сказал ясно и громко:

– Повелеваю отвести графиню Надашди, урожденную Батори, в ее покои! Повелеваю забрать окна комнаты железными решетками! Повелеваю выставить у дверей охрану из шести гайдуков! Повелеваю графине оставаться в своих покоях до суда, который будет назначен в самое ближайшее время!

Король остановился, подумал и сказал чуть тише, обращаясь к высокому человеку, стоявшему за его спиной.

– Проследи, чтобы еду подавали мужчины. И лучше, если они будут вооружены. Женщин к ней не допускать.

Вельможа приложил руку к сердцу, склонился в глубоком поклоне.

Король бросил на графиню последний взгляд, в котором мешались гнев, невольный страх и отвращение, повернулся и пошел к выходу.

Через минуту в зале остались только высокая бледная женщина и шестеро гайдуков, выбранных герцогом Турзо для охраны преступницы.