Пока мы будем летать (СИ)

Складываю руки на груди. Кажется, у меня даже пар из ушей идет. Это звучало слишком грубо, пусть сказала Мишель это вовсе не со зла. У меня не так уж много времени, чтобы взять себя в руки, но я пытаюсь выпустить весь пар в длинном выдохе. Снова принимаюсь есть салат, что должно меня успокоить, но меня это ещё больше злит, особенно когда чёртова оливка никак не накалывалась на вилку.

— Давай поговорим с тобой об этом тогда, когда твой брат будет встречаться с отвратной девушкой, которую ты не возлюбишь больше всего на свете, — стараюсь сделать свой тон как можно мягче, избегая лишней грубости.

Телефон, лежавший на поверхности стола, начинает воспевать мою любимую мелодию, оповещая о входном звонке. На экране высвечивается имя Тома. Быстро хватаю телефон и, ничего никому не объясняя, выбегаю на улицу, принимая вызов ещё на половине пути.

Мы не общались после случившегося. Мне было слишком стыдно даже для того, чтобы набрать его номер и попросить извинения. Я подставила его. Если бы я не убедила его в том, что в душе моей сестры ещё есть уголёк теплых чувств к нему, он остановился бы вовремя для них обоих. В итоге я разбила ему сердце. Не стоило давать надежду, которую Харпер удачно выбила из его рук.

— Эйприл? — мне показалось или его голос действительно пьяный? — Эйприл, это ты?

— Нет, ты не ошибся номером, — мой голос звучит сипло, совсем не так, как звучал ещё минуту назад.

— Обещаю, что в последний раз тебя беспокою, но хочу, чтобы ты кое-что узнала. Правду…. Харпер возле тебя? — он прерывает самого себя, а у меня сердце начинает стучать быстрее. Замечаю в окне сестру, что с неподдельным интересом наблюдает за мной, устроившись за столиком с моими друзьями. Мои глаза, наверное, выглядят напуганными, из-за чего на её лице замечаю замешательство.

— Нет, её нет рядом.

— Хорошо, — мужчина тяжело выдыхает в трубку. Кажется, будто он всё ещё колеблется, стоит ли мне рассказывать. — Харпер просила меня ничего не говорить. И я все эти годы молчал, но ты должна кое-что знать. Ты заслуживаешь знать это. В её комнате, в комоде, в самом нижнем ящике под аккуратно сложенными носками ты найдешь ответы на большинство своих вопросов.

Мне уж захотелось рассмеяться. Камень падает с моих плеч. Какие ответы я могу найти на нижней полке в комоде Харпер, спрятанные под её носками?

— Том… — только и успеваю сказать я, как он сбрасывает вызов. — Ты точно пьян.

Глава 23

Харпер

Сижу на стойке, болтаю ногами, попивая молочный коктейль. В кафе ни души, остались только я и Тим. Эми, моя новая напарница, ушла пораньше под предлогом, что её ребенок остался дома один. Странно, что она это обнаружила лишь за час до конца смены. Я ничего не стала говорить, так сильно устала, и к тому же без неё как-то спокойнее. Вроде бы прошло уже два месяца, как их наняли на работу, но такое чувство, будто это случилось лишь вчера, так много у новичков вопросов.

Напарник Тима, ещё один повар, имя которого я упрямо не могу запомнить, тоже ушел на час раньше. У меня есть подозрение, будто между Эми и этим Не-знаю-как-его-там-поваром тайный роман. И дело совсем не в ребенке. Хотя, может, это их общий ребенок. А сегодня они решили снять номер в грязном мотеле, единственном, который есть в нашем городе. У меня до сих пор мурашки по коже, когда вспоминаю огромного таракана, ползущего по ободранным обоям на стене. Патрик снял комнату для нас в наш последний день святого Валентина, и романтический уик-энд превратился в кошмарный триллер. Этот день я, наверное, никогда не забуду.

— Чего улыбаешься? — спрашивает у меня Тим. Его голова выглядывает из-под одного из столиков. В руках у него шпатель, который в наших узких кругах используют не совсем по назначению, а именно для того, чтобы отдирать жвачки. И вот я снова слышу ругань парня, когда ему на глаза попадается очередная «находка».

— Вспомнила день святого Валентина, который мы провели с Патриком в мотеле, — смеюсь собственным глупым воспоминаниям. Не могу забыть выражение лица Патрика, когда у него прямо перед носом повис паук. Он едва не описался со страха.

— В мотеле при выезде из города? — удивленно спрашивает Тим, будто впервые слышит об этом. Скорее всего, когда я рассказывала эту историю, сидя за одним из столиков в «Розовом поросенке», когда работала здесь ещё одна, Тим грезил о своей бурной ночи в прошедший день Валентина.

— Да, чёрт! — прижимаю губы к красно-белой трубочке, но коктейля уже не осталось. Надуваю губы и кривляюсь, словно маленькая. — А где ты провел последний школьный день святого Валентина? — спрашиваю я, отложив в сторону стакан.

— Я познакомился с одной девчонкой в клубе, и у нас почти дошло до секса, — парень перестает ковырять стол, он смотрит мне в глаза. На его лице вырастает улыбка, но глаза остаются какими-то грустными. Обычно, когда начинается разговор о ночных шалостях, Тим наоборот загорается, на глазах превращается в озабоченного подростка, который то и дело, что дрочит каждое утро в душе втайне от родителей.