Пока мы рядом (сборник)

Я пробовал подремать на скамейке, но Денькино страшное лицо не отпускало. Всю ночь я ломал голову над тем, что же произошло, и пытался хоть как-то воссоздать ход событий, найти более-менее правдоподобную версию. Но что я мог? Я сам слинял из Москвы еще раньше Дэна. Да, была у него какая-то тема, которую он называл динамитом и о которой старался никому не рассказывать. Никому? А что знала его Ирка? Почему она советовала попасть к нему в квартиру раньше ментов? И еще: одна деталь, промелькнувшая при моём «обыске», не давала мне покоя. У двери в гостиную, прямо к обоям, обычной булавкой была приколота та самая фотография, показавшаяся мне очень знакомой. Старая, потертая, видно плохо… Девичье лицо в ажурной рамочке, часть подписи внизу – «школьные годы чудесные…». Денькины одноклассники? Но я-то откуда их знаю? Дэн моложе меня, да и учился на периферии! И все же лицо было мне точно знакомо – лицо девочки с темными косичками, – кто-то дважды обвёл его красным фломастером…

К утру мои мысли смешались в такую кашу, что я обрадовался капитану Короткову, как лучшему другу, – он мог прояснить хоть часть непоняток, связанных со страшным лицом Дэна на фотографии! К тому же меня ждал приятный сюрприз – с ним вместе вошел человек в штатском, крепко, не по-милицейски, пожал мне руку и представился:

– Адвокат Гончаров, по вашему делу. Меня зовут Павел Геннадьевич.

Я приободрился и вновь почувствовал себя человеком, хотя выражение «по вашему делу» неприятно резануло слух. Вроде как и дела-то никакого не было! Или мне только так казалось?

Меня выпустили из обезьянника, и все втроем, как белые люди, мы чинно поднялись в знакомый кабинет. Из своего окошка Леха Крылов подмигнул мне и поднял большой палец по поводу моего внешнего вида.

Я совсем воспрял духом и еще раз вознамерился говорить по возможности правду, излишне не темнить и не связывать злоключения моей дочери с убийством Дэна.

Пожалуй, и беседа наша в присутствии адвоката пошла живее. Капитан Коротков официально пояснил нам, что сотрудник редакции «Новости Москвы» Денис Забродин тремя днями ранее был найден убитым на лодочной станции Центрального парка культуры. Документы и деньги остались при нем, так что не возникло необходимости в опознании. И, наверное, в первую голову прошерстили бы местных бомжей и проституток, если бы не улика, обнаруженная на трупе: травматический пистолет «Оса» с выгравированной на рукояти фамилией – «К. Сотников». Вот, собственно, и все. Вчера на допросе я пояснил, что в указанное время находился в Центре реабилитации наркозависимых лиц «Звездочка» в поселке Красково. И до окончательной проверки данной информации капитан предлагает мне дать подписку о невыезде и – тут на лице его снова мелькнуло сочувствие – самым серьезным образом посоветоваться с адвокатом.

Расписавшись где нужно, мы вышли на свежий воздух и впервые прямо посмотрели в лицо друг другу. Лицо Гончарова мне понравилось – нестарое, открытое и простое, без частых в этой профессии фарисейства, хитрости и бабства. Он, в свою очередь, внимательно и дружелюбно разглядывал меня.

– Что ж, Кирилл Андреевич, дело, прямо скажу, не из простых. Но побороться стоит. Пожалуй, я вернусь в следственный отдел, а вы поезжайте домой, отдохните, соберитесь с мыслями. Сегодня я весь день прокопаюсь где смогу, а завтра встретимся. Постарайтесь вспомнить все, что связано с Денисом. Не хочу сгущать краски, но, по большому счету, вариантов у нас два: либо указать следствию настоящего убийцу, либо долго, нудно и с непредсказуемым результатом цепляться в суде к возможным юридическим проколам обвинения.

Ничего внятного я не мог ответить. Слишком хорошо было мне известно, насколько он прав. Молча кивнул и потащился через дорогу к своей машине – благо мне вернули ключи и документы.

Дома я с ходу оглушил себя большим стаканом водяры и провалился в тяжелый пьяный дурман сна.

Глава 8 Любовь-морковь

…Проснулся я, когда уже за окном было темно. Наручные часы высвечивали 21.00. Никаких привычных признаков похмелья я не ощущал. Голова была ясной, сушняк во рту отсутствовал. Приятно, что даже в такой момент я ухитрился не напиться в дымину. И все-таки пробуждение оказалось не из приятных. Почему – я даже не сразу понял. Моя квартира расположена обычно: из прихожей ведут двери в кухню и в гостиную, а уже из гостиной – в спальню. Так что входной двери из спальни не видно. И не зрение, а мой слух потревожил странный звук, донесшийся от входа: как будто дверь умело и осторожно открывали снаружи. Я затаился на кровати. В двери действительно щелкнул ключ, глухо скрежетнула ручка. Чьи-то тихие шаги пробрались из прихожей на кухню. Некто, хоть и осторожный, был, по-видимому, уверен в моем отсутствии. Думал, что я еще в обезьяннике? Имел ли он отношение к капитану Короткову?