Пока не поздно

До чего же здорово самостоятельно распоряжаться собственной жизнью! И почему она раньше этого не понимала? Семь лет вкалывала она на Барделла. Из них шесть прожила с ним под одной крышей. Мей ехидно усмехнулась.

— Бикини и лифчики «анжелика» в верхнем ящике гардероба, — проворковала она. — Утешайся ими.

Точно на крыльях, она выпорхнула под снег. Что за упоительное, потрясающее ощущение легкости и свободы! Как приятно прилегает к телу новое, сексапильное белье — не те безвкусные, вульгарные образчики для домашнего стриптиза, к которым ее приучил Барделл и которые вечно были малы! Поверх Мей надела дорогую белоснежную блузку и облегающий алый костюм с пикантной мини-юбкой. Ансамбль довершали широкий плащ, модная шляпка и красные замшевые сапоги с голенищами до бедра, подчеркивающие стройность длинных ног. Да, она преобразилась точно по волшебству — и вот отправляется на поиски приключений!

Мей уселась за руль, непринужденно помахала рукой Барделлу, хихикнув про себя: до чего же нелепый у него вид с отвисшей челюстью! И включила газ. Машина с ревом рванулась вперед. А мысли молодой женщины снова и снова возвращались к тому моменту, когда она вскрыла то, памятное, письмо…

Отцовское послание озарило для нее мир, точно луч надежды и света. «Твой любящий папа Николас», — подписался он, и от этих слов у Мей перехватило дыхание. Кто-то ее любит. Кому-то она нужна. При этом воспоминании на глаза ее навернулись слезы. Но она их торопливо смахнула — не хватало еще врезаться в автобус!

Мать Мей умерла, когда дочь была совсем маленькой. Девочку воспитали приемные родители. Именно их жесткая дисциплина и суровые наказания на протяжении многих лет подавляли от природы солнечный, открытый нрав Мей. Любовь в их системе воспитания не фигурировала. Истинная, бескорыстная, всепрощающая родительская любовь… Этого подарка судьбы Мей никогда не знала. Но теперь все будет по-другому.

Нахальный таксист попытался ее «подрезать». Молодая женщина радостно заулыбалась, дружелюбно помахала ему рукой, пропуская вперед. Таксист опешил, не веря своим глазам, и Мей весело рассмеялась. Сегодня она обожала всех — за исключением Барделла, конечно! — даже невоспитанных таксистов.

Очень скоро она позвонит в дверь отцовского домика в штате Айова. Николас Фоссетт, надо думать, уже получил письмо с извещением о ее приезде. Не сможет же он дать дочери от ворот поворот, если та проделала такой путь только ради того, чтобы с ним повидаться!

А если и сможет, у нее в запасе есть план номер два. Мей заказала номер в местном отеле. Оттуда она и поведет форсированную атаку: примется взывать к лучшим чувствам отца, пока тот не согласится с нею встретиться.

Но Мей почему-то была уверена, что отец ее примет. Что-то помешало ему ответить на письма, иначе просто и быть не может. Окружающие так часто влияют на человека, мешая ему принять единственно верное решение…

Как много времени потребовалось ей, чтобы понять: совет Барделла вычеркнуть отца из памяти подсказан чистой воды эгоизмом! На протяжении шести лет она во всем полагалась на своего избранника, зависела от него даже в мелочах, раболепно смотрела на него снизу вверх. И только теперь разглядела его истинное лицо — лицо мелкого тирана и себялюбца.

Нынешней своей уверенностью Мей была во многом обязана тому простому факту, что в первом письме отец настойчиво приглашал ее в гости. И даже спрашивал адрес матери. Сердце Мей болезненно сжалось. Недели одиночества и растерянности после смерти матери стали для девочки незабываемым кошмаром, она и сейчас могла восстановить их в памяти с ужасающей ясностью.

Ну да ладно, это все прошлое. Карие глаза озорно заискрились. Сегодня самый счастливый день в ее жизни! Никаких тебе туч на горизонте, никаких бикини — чемодан под завязку набит яркими цитрусово-желтыми и огненно-красными нарядами!

— Ну, держись, Америка! — со смехом закричала она, разглядев вдали указатель аэропорта. — Я еду!

2

Сокровенным мечтам никогда не сбыться — Энтони понимал это со всей отчетливостью.

— Ник будет гордиться тобою, — с усилием пообещал он малышке.

Нетерпеливо-недовольная гримаса на детском личике постепенно сменилась выражением блаженного умиротворения. Крохотные морщинки на лбу разгладились, глазки закрылись сами собою. Энтони отставил бутылочку в сторону, осторожно уложил Бекки в кроватку. И сам прилег на диван. Подремать бы хоть четверть часика… Но не тут-то было: попробуй избавься от гнетущего беспокойства!

Он до сих пор не подыскал домработницу, и в кухне давно пора прибраться. Еще нужно простерилизовать целую груду бутылочек, приготовить новую порцию молочной смеси, загрузить грязное белье в стиральную машину, а постиранное — погладить. Потом неплохо бы позвонить в офис, узнать, как там дела. А там пора хватать Бекки в охапку и мчаться в больницу — навещать Николаса.