Пока не выпал дождь

Лица Айви и Оуэна — застывшие маски. Оба сподобились выдавить улыбки, которые выглядят крайне неубедительными. Что до меня, то я не улыбаюсь, но, по-моему, радуюсь больше всех. Я еще настолько молода и глупа, что мне совсем не чужды романтические идеалы. Но и в мои глаза закралась печаль, которую фотограф невольно зафиксировал. В конце концов, мы с Беатрикс были кровными сестрами. Вряд ли я понимала, что это, собственно, означает, но это не мешало мне всем нутром ощущать нерушимую связь между нами, связь, которую никому не под силу разорвать — и менее всего (хотя тогда я не смогла бы облечь такую мысль в слова) какому-то мужчине. Да, я радовалась за Беатрикс — сильно, искренне, в отличие от ее родителей и братьев, — но моя радость умерялась неким туманным чувством, которое я не знала, как определить, и, кажется, до сих пор не знаю. Назвать это «разочарованием» было бы чересчур. И «ревностью» тоже.

Это тот случай, когда немое изображение намного содержательнее, чем слова, которыми я тщусь его описать. Нет, Имоджин, надо взглянуть на эту свадебную фотографию, чтобы понять, что я чувствовала в тот день. Здесь все как на ладони.

Номер семь. Фотография, на которой нет ни меня, ни Беатрикс. Как и на двух последующих снимках.

Но для тебя, Имоджин, этот снимок необычайно важен. Ведь это первое изображение твоей матери. Твоей мамы Tea!

Кстати, ты знала, как ее зовут? Скорее всего, нет. Те люди, они тебе ничего не рассказывали, верно?

Кухня в доме в Мач-Венлоке. В доме Роджера и Беатрикс, супружеской пары. Фотографировала я сама — еще одна причина счесть этот снимок некоей вехой, ведь я впервые в жизни взяла в руки фотоаппарат. Конечно, я намеревалась запечатлеть новорожденную Tea, но по неопытности напортачила с компоновкой кадра, поэтому на снимке — кухня Беатрикс, a Tea — лишь мелкая деталь обстановки. Но в конечном счете результат получился более интересным, чем сама задумка. Младенцы, на мой взгляд, мало отличимы друг от друга, а вот двух абсолютно одинаковых кухонь не сыскать, ведь так?

Начну с того, что кухня выглядит очень маленькой. Помню, она была узкой, но вдобавок, судя по фотографии, ее обустройство лишь подчеркивало малые размеры и тесноту. Линолеум в черно-белую клетку сужает пол до шахматной доски. Массивный буфет красного дерева с полками для посуды занимает почти всю стену, отчего окно рядом с ним кажется крошечным. Окно это выходит во дворик, расположенный сбоку от дома, а за ним начинается соседский сад. В свой сад Беатрикс попадала из кухни через дверь с врезанным оконцем. Во время съемки оконце было задернуто ситцевой занавеской в красный, желтый и зеленый цветочек. Если занавеску откинуть, на кухне стало бы светлее и приятнее, но на моей памяти оконце обычно было прикрыто. Почему Беатрикс предпочитала сидеть в потемках, ума не приложу. Возможно, ей не хотелось смотреть на сад, невозделанный и заброшенный, — ни Беатрикс, ни ее муж, пока снимали этот дом (очень долгое время), за садом не ухаживали.