Пока не зазвонил телефон

— Эх, Стасище… Ну я ж тебя, интеллигент, предупреждал: ты не боец, дружище, не боец! На всяческие там пощечины-тычки ты не рассчитывай — ответят кулаком или вот пулей. Запомни, Гущин, навсегда: ты успеешь сделать только один удар! Причем в твоем случае, прости, дружище, подлый. Бей один раз, исподтишка, но чтоб наверняка. Хотя бы убежать успеешь. Твой вариант: кадык, глаза и пах. — Заметив, что майор поморщился, Петя кивнул: — Да, понимаю, пальцем глаз проткнуть… малоприятно. Но что же делать? Бывают случаи, дружище, когда либо ты, либо тебя. Без вариантов.

Сейчас у кабинетного работника Гущина наступил как раз тот случай. Майор изображал помутнение рассудка, тяжело дышал, но наблюдал за Водяным сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Ждал, когда убийца подойдет чуть ближе и наклонится.

Но Миша почему-то медлил. Сыщик безвольно мотнул подбородком, сделал «последнюю попытку» удержать голову… та мотнулась вниз, обвисла. Безусловно, Стас надеялся, что ключи от наручников Водяной держит в кармане, но если он, прежде чем отстегнуть пленника от трубы, начнет его душить, то придется извернуться и ударить даже пристегнутым. А уж потом обшаривать его карманы. Хотя, конечно, имеется опасность: Водяной может упасть слишком далеко или, не дай бог, ключей у него не окажется… Жуть. Маньяк отлежится в сторонке и отомстит уже по полной.

Водяной присел на корточки, похлопал Стаса по щеке, отчего голова майора безжизненно и вяло помоталась. Решив, что все в порядке и пленник не опасен, Михаил принялся отстегивать наручник от трубы. Перегнулся через Станислава, словно нарочно подставляя под удар кадык, и не заметил, как пальцы сыщика сжались в кулак. Отстегнув браслет от трубы, убийца начал распрямляться, и у Гущина наконец-то появилось пространство для размаха и полета кулака!

Удар! Кадык как будто сплюснулся, Водяной захрипел и стал наваливаться на сыщика!

Стас пинком колена скатил с себя сипящего маньяка. Обретя в припадке ярости невероятную силищу, схватил его за ворот куртки — волосы Михаил стриг коротко — и треснул затылком о бетонный пол! Один раз! Второй! Еще, еще!

Водяной захрипел, закашлял кровью и закатил глаза. Продолжая прижимать его всем телом к полу, Гущин дотянулся до кармана убийцы и нашарил там ключ от наручников. Подтянув мычащего гада к стене, просунул его запястье в браслет и пристегнул к трубе. Потом, продолжая нажимать локтем на грудь сипящего противника, просунул пальцы в карман его ветровки и достал мобильный телефон, способный по звонку отправить всех на небеса.

Отполз. Отполз подальше, чтобы убийца не дотянулся до него ногой. Сидя у ступенек, несколько минут приходил в себя. Бездумно смотрел на хрипящего, отключившегося душегуба.

Потом, пошатываясь, встал на ноги. И, повернувшись к Водяному спиной, придерживаясь о стену, поковылял наверх. Радость на Гущина пока не накатила, понимание — «Я выиграл дуэль!» — еще не грело душу. Борьба отняла последние силы и вымела из головы все мысли. Стас брел по каменной кишке подвального коридора и искал дверь. Дверь, за которой монстр спрятал смешливую художницу.

И лишь когда взгляд упал на присыпанную цементной пылью тумбочку, где лежал родимый телефон и извлеченный из него блок питания, майор опомнился. Помимо розысков Янины есть более важное дело! Стас собрал расчлененный мобильник воедино, набрал вызов Игоря и, услышав встревоженное: «Алло, Стасище, ты где?!», произнес:

— Игорь, я в доме Водяного в рыбхозе. Водяной — Миша Львов. Янина тоже здесь… — Капитан попытался воткнуть какие-то слова, но Стас его остановил: — Не перебивай. Дом заминирован. Вызывай саперов и дуй сюда. Я изнутри все осмотрю, обнаружу бомбу и сфотографирую. Покажешь фотографию минерам, пусть скажут мне, что делать.

— Спасибо, понял. Ты как там?

— Я в порядке. Водяной на «браслете» сидит, пристегнутый к трубе. Отбой, капитан, я иду искать Янину.

Стас отключил связь. Разговаривая с Игорем, он дошел до железной двери, возле которой и лежала взрывчатка. Маньяк все ж не хотел, чтобы его принцесса долго мучилась, и основной заряд предназначался ей. Где-то еще, вероятно, есть какие-то ловушки и растяжки, готовые сдетонировать при попытке открыть ворота или дверь, но майор решил найти их позже.

Нажав на ручку незапертой двери, он вошел в отделанное светло-бежевой штукатуркой помещение. Огляделся…

Янина мирно спала на огромной кровати под балдахином. В изножье кровати стоял мольберт. И краски. Как будто маньяк надеялся, что его любимая, проснувшись в заточении, сразу же бросится рисовать. Или расписывать стены, изображая на них окна, через которые виднеется свобода. На одной из бетонных стен, словно приглашая художницу к работе, уже была повешена веселенькая шторка.