Пока небеса молчат

– Ну, решай сама, за тобой хоть на край земли, – пробурчал Миша.

А я гладила его стриженую макушку и прижатые к голове уши, разминала шею, плечи и все ждала, ждала, затаив дыхание, напрягаясь всем телом. Вот сейчас откроется дверь и войдет Шадар. Бросит мне в лицо что-то резкое и презрительное, разбудит сына, поднимет сонного с постели…

– Нет! – прошептала я. – Не отдам.

– Что? – откликнулся Миша, поднимая голову, щурил глаза на ночник у кресла. Успел задремать от моих прикосновений.

Я провела кончиками пальцев по его твердым сухим губам.

– Через полгода я буду жить с тобой, как жена. Если не передумаешь.

Миша зажмурился и наморщил лоб, что-то подсчитывая, потом буркнул: «Угу!» и снова повалился мне в колени. В груди зародилась щемящая нежность, тихой незримой рекой потекла к животу. Когда-то давным в Гуричане гадалка предсказала мне двух сыновей, которые будут похожи на своих отцов. Помню, я тогда огорчилась и возмутилась. Каждая девушка хочет один раз и навсегда выйти замуж, уважать и беречь мужа, да продлит его годы Всевышний…

А что меня ждет? Часто об этом думала в тишине бессонных ночей.

Вот и дождалась!

* * *

В сентябре мы с Мишей съездили в Чакваш. Я продала дом первому же покупателю, которого привела Замира. Торговались недолго, сердце мое рвалось обратно в Россию, где с бабушкой Томой остался Рустам.

На деньги от продажи дома и сумму страховки я купила в Кургане трехкомнатную квартиру в новостройке. Сделку помогал оформлять лучший юрист Шумилова. Бригаду отделочников тоже дедушка прислал, а мебель и бытовую технику мы постепенно выбрали с Мишей.

Под конец осени я записалась на курсы вождения и сменила работу. Вернее другая работа сама меня нашла. Через Нуризу со мной захотел встретиться представитель местной диаспоры саржистанцев, попросил вести в миграционном центре курс русского языка, рассказывать о своем опыте жизни в России. Возможно, тут главную роль сыграло мое родство с Шумиловыми, поскольку много приезжих работало именно на площадках «Сибстроя».

И так на мои плечи легла важная миссия быть посредником между двумя странами, двумя культурами. У каждой нации есть агрессивные и грубые люди, нечистые на руку, не уважающие свой-то дом, что уж о соседних говорить.

Мне приходится разбираться с нюансами законодательства в сфере миграционной политики, выслушивать устные жалобы, кропотливо изучать письменные претензии. Иногда было мучительно стыдно за поведение земляков, порой огорчало поведение местных жителей. Много взаимных обид и упреков. В то же время чувствовала, что люди прислушиваются к моему мнению, я вижу результаты своих трудов.

В начале декабря у меня появился свой кабинет в крупном офисном центре. На бежевой табличке золотой оттиск «Шумилова Марьяна Глебовна, консультант». Первую стопку визиток со своим именем рассматривала с восторженным изумлением, но скоро привыкла. Тетя Хуса в телефонных разговорах снова зовет меня доченькой, говорит, что гордиться моим успехом, приглашает в гости, но я пока не строю планов навестить Чарган. Должно пройти время.

Рустам занимается в детской студии вокала «Созвучие», его по-прежнему привлекает музыка народных инструментов, правда, еще не хватает терпения самому освоить маленький баян или флейту, как предлагают учителя. Станет старше – определится, и может, вовсе забросит свои песни, увлечется спортом или науками.

Недавно Рустам спрашивал меня про отца. Я сказала, что Шадар отправился в далекое опасное путешествие, чтобы найти землю, где люди живут в мире, согласии и любви, где никогда не бывает голода и войн.

– Он найдет такое прекрасное место и вернется, чтобы рассказать тебе. Или останется там навсегда, но обязательно пришлет весточку. Я в это верю, сыночек.

– А ты хочешь, чтобы он пришел, мама?

Мне трудно отвечать, я улыбаюсь и неопределенно пожимаю плечами. Я достойно приму все, что пошлют молчаливые небеса. Сверху жизнь человека видна, как долгая дорога, ровное или мятое полотно – от начала до края, а мы внизу подобны муравьям, ползаем по своим лоскуткам, дрожим над каждым зернышкам и порой с трудом замечаем верную тропу.

В начале зимы ко мне на прием пришла тридцатилетняя русская женщина на восьмом месяце беременности. Рассказала о том, как встречалась с мигрантом из Саржистана, теперь ждет ребенка, а он о нем не хочет и слышать.

– Говорит, ты меня обманула, – всхлипывала Люда, поправляя очки, – говорит, откуда я знаю, что это мой ребенок. Марьяна Глебовна, я все понимаю, сама виновата, что не предохранялась нормально, а дни высчитывала, только одно прошу, пусть Миржалол хотя бы иногда навещает сына. Я сама без отца росла, и своему мальчику такой доли не желаю. Пожалуйста, пусть хотя бы увидит его, у меня нет денег на экспертизу, но думаю, будет похож… Я хочу назвать его Тамерланом. Правда, красивое имя? Редкое. Необычное. Я же училась на историка, у меня дома множество книг, а вот с мужчинами не складывается…».