Пока подружка в коме

– Что? Что произойдет? Кари?

Карен приходит в себя:

– Ой, Пэм, что это я?.. Отключилась?

– С точки зрения гримера, ты хуже чем отключилась.

Пэм принимается за восстановление «штукатурки» на лице Карен, изрядно подпорченной струями пота.

– Извини, тебе все пришлось переделывать.

– Ничего, подмалюем. Ты, главное, успокойся. Ричард, не принесешь Карен водички?

Ричард мгновенно приносит с кухни стакан с водой и протягивает его Карен. Та благодарит, но старается не встречаться с Ричардом взглядом. Через несколько минут, оглянувшись, она замечает Ричарда и Венди, вид у обоих озабоченный. Раздается громкий крик кого-то из ассистентов, возвещающих о готовности номер один. Затем начинается съемка.

Мы решили представить вам девушку, даже скорее молодую женщину, имя которой не сходило с первых полос газет все последние месяцы. Холодным декабрьским вечером 1979 года обыкновенная, симпатичная школьница из канадского Ванкувера отправилась в гости. Она выпила пару легких коктейлей – с минимумом водки – и приняла две таблетки валиума. Этим препаратом она заглушала голод после двух месяцев жесточайшей диеты. Какова же цена, которую она заплатила за эту детскую неосмотрительность? Следующие семнадцать лет Карен пролежала в коме, в течение всего этого времени она не обнаруживала никаких признаков высшей нервной деятельности, ничто не могло обнадежить тех, кто так ждал ее выздоровления. И вот случилось чудо: перенеся нынешней осенью респираторную инфекцию, Карен очнулась ранним утром первого ноября. Все ее мозговые функции, равно как и память, восстановились в полном объеме. Она даже смогла вспомнить, что ей задали в школе за неделю до комы.

И в каком же мире ей было суждено очнуться? В совершенно новом, полном драматических изменений мире! В этом мире нет больше Берлинской стены, зато есть СПИД, персональные компьютеры и всевозможная новомодная еда. А еще в этом новом мире Карен познакомилась с дочерью Меган: девочка родилась через девять месяцев после того, как ее мать впала в кому.

И вот сегодня мы встретились с Карен у нее дома, в тихом пригороде Ванкувера. Она оживлена и разговорчива, хотя, по правде говоря, увидев ее, я испытала шок. Сразу после выхода из комы Карен весила восемьдесят два фунта. К сегодняшнему дню она уже поправилась на одиннадцать фунтов, но семнадцать лет полной неподвижности привели к серьезной атрофии мышц. К счастью, ее лицо и разум столь же радостны и открыты, как и тогда, в тот роковой декабрьский вечер семнадцать лет назад.

– Позволь мне задать тебе такой вопрос: как ты себя ощущаешь в новом теле (пауза), столь непохожем на то, каким оно было в 1979 году?

Глория большой мастер по выжиманию слезы, и сейчас она чувствует себя неуютно, не наблюдая на лице собеседницы соленых ручьев. Молчание Карен, пораженной столь бесцеремонным вопросом, журналистка принимает за сдерживаемый из последних сил взрыв эмоций.

– Тебе не жалко твоего тела?

– Глория, я вполне довольна своим телом. День ото дня я набираюсь сил. Многие люди оказываются в куда более тяжелом состоянии… А то, что со мной, – вытерпеть можно.

Интервью явно идет не так, как запланировано. Карен понимает, что Глории нужна сильная, решительная девушка, «вырвавшаяся-из-ледяных-объятий-смерти», к тому же – готовая бесконечно петь хвалы миру, в который она вернулась. А она, похоже, вовсе не торопится визжать от радости и не выглядит завороженной чудесами современности. И она совсем не настроена пускать слезу перед камерой.

– Какие перемены в мире кажутся тебе наиболее значительными? Лично тебя – что потрясло больше всего?

Карен сидит на фоне мерцающей огоньками гирлянды новогодней елки. В комнате – они с Глорией, оператор с осветителями, Пэм, как дежурный гример, и Ричард – для моральной поддержки. Остальных попросили выйти, чтобы присутствие зрителей не воздействовало на ответы Карен.

Карен говорит:

– Глория, знаете, меня просто поразило, насколько уверены в себе все те, с кем мне довелось встретиться после выздоровления. Все излучают радостную самоуверенность, даже когда просто покупают жевательную резинку или выгуливают собаку.

– И тебе это нравится?

– Дело не в этом. Стоит задать такому уверенному в себе человеку пару серьезных вопросов, и выясняется, что он абсолютно ничего не понимает в происходящем вокруг него, а вся его небрежная уверенность – всего лишь маска.

– Какие же вопросы ставят в тупик твоих собеседников?

– Например, какой будет жизнь лет, скажем, через десять? Стремитесь ли вы к тому, чтобы ваша сегодняшняя жизнь обрела смысл? Пугает ли вас неизбежная старость?

– Ну да… Мы ведь – цивилизация, которая зиждется на поисках смысла.

Глории явно не по нраву такое направление разговора. Она перестраивает выражение своего лица. Внезапно на нем вспыхивает улыбка.

– Карен, у тебя есть дочь. Меган. (Заговорщицкий взгляд.) Хотелось бы спросить, каково это – проснуться в один прекрасный день и обнаружить, что у тебя есть ребенок, к тому же – семнадцати лет от роду?