Пока сияют звезды

— В самом прямом смысле. Кроме спиртовых и феноловых компонентов, а также небольшой примеси сивушных масел, содержится отравляющее вещество пропанол, — пояснил мне эксперт.

— И каковы признаки отравления?

— Признаки очень сходны с признаками алкогольного отравления, порой даже специалисты не могут точно определить, отчего наступила смерть, действительно от отравления пропанолом или просто с перепою. К тому же пропанол быстро окисляется в организме, и через несколько часов в крови уже ничего нельзя обнаружить.

Недурно, недурно… Нет, черт побери, это даже очень недурно! А я-то, наивная, все беспокоилась, что Сергей за такое короткое время не сможет придумать, как ему разделаться с Лагутиным. А он и глазом не моргнул: раз, два — и готово. Двинул коньки дядька с перепою — вот и вся недолга. И комар носа не подточит. Через несколько часов… Да пока бы его около этой могилы обнаружили, пока бы догадались, что он мертвый, а не пьяный спит, не то что часы, недели прошли бы. Кроме Лагутина, на эту могилу разве что Сарычев еще ходил, а часто ли ходил?

— А этот… пропанол, его где можно достать?

— Ай-яй-яй, Татьяна, ты машину сколько лет водишь? — засмеялся Андрей Геннадьевич.

— Ну и… — не могла врубиться я.

— Ну вот, антифриза налей — вот тебе и пропанол.

И тут все сходится. И ходить никуда не надо, и к людям подозрительным обращаться нет нужды. Сел в машину — и весь сервис тебе тут.

Поблагодарив эксперта и оставив на столе бутылку коньяка, я направилась к двери — пора было ехать к Кире, везти ему заключение и узнавать, как продвигается дело.

— Это что, на анализ? — услышала я веселый голос Андрея Геннадьевича, в то время как он делал вид, что разглядывает бутылку на свет.

— На дегустацию, — уточнила я.

— А пропанол?

— Что пропанол? — не поняла я.

— Доливала?

— Ну разве что так, чуть-чуть… для запаха.

Я помахала на прощание рукой и закрыла за собой дверь.

Приехав к Кире, я первым делом набросилась на него с вопросами о том, как продвигаются дела.

— Да так как-то… пятьдесят на пятьдесят. Один говорит, другой молчит.

— Сарычев молчит?

— Ну да.

— А Лагутин что говорит?

— Да то же приблизительно, что и ты. Нашел его Сарычев в один прекрасный день на кладбище, посочувствовал, водочкой угостил…

— Не отравленной?

— Нет, не отравленной. Ну вот. А потом, слово за слово, и давай ему на мозги капать: вот, мол, это Вадька все виноват, он мать до ручки довел. Сколько раз, мол, сам ему рассказывал, что он, дескать, ей напоет, что бедные они и что из-за этого его все дразнят да жизни ему никакой нет. Она и бежит к его отцу за деньгами. Ну, мол, типа того, что гонял-гонял ее так-то, да и загонял. А у той, вишь, сердце слабое было, вот и не выдержало.

— То есть убедил Лагутина в том, что это Вадим мать в могилу свел?

— Ну да. А тот и поверил. Да и, с другой стороны, проверить-то ему как? Она в могиле уже, не скажет, а сам он в последнее время с ними не жил. А Сергей этот и работал с Вадимом вместе, да и дружили они… Конечно, поверил.

— И согласился на убийство?

— Ну, в общем, да. Тот ему сказал еще, что боится, что Вадим будет отца шантажировать и требовать денег. Что, мол, он ему в этом духе уже намекал. То есть и у самого Сергея есть причина недолюбливать Вадима, поэтому он всегда будет с ним, Валерием, заодно. И зачем, спрашивается, ходить по земле такому человеку, который другим жить не дает и даже свою родную мать довел до гроба… ну и все прочее в таком роде. И потом, он ему пообещал, что устроит все так, что ни на кого не упадет подозрение.

— А про автокатастрофу что говорит?

— А про катастрофу говорит, что незадолго до этого Сергей ему сотовый телефон дал и сказал, что будет ему на эту трубку звонить, если что. А сам Валерий чтобы никуда с нее не звонил. Ну и в тот день позвонил он ему часов около шести вечера, сказал, чтобы он ехал на тот участок, где дорожная техника стояла, да и сидел бы там тише воды ниже травы до тех пор, пока ему не позвонят и не скажут, что пора. А как аварию устроить, они заранее договорились.

— Выкатить каток?

— Ну да. Сидел он там, сидел, время уже ночь, а выпить не взял — ответственное мероприятие все-таки, — да и Сергей запретил. И только уже часов около трех, когда уже засыпать начал, Сергей позвонил и сказал, чтобы Лагутин готовил каток, а телефон чтобы выкинул подальше. Ну тот так и сделал. На трассе, говорит, в этот момент вообще никого не было, вот бы, говорит, когда ремонтировать-то… черт-те знает… сам человека убил и про ремонт думает…

— Да… загадочная русская душа.

— Не то слово. А Сарычев вообще заявил, что ни в чем не виноват. И Лагутин все врет, и бутылку ему подбросили…

— А насчет моей записи их разговора с Лагутиным у памятника?

— Сфабрикована, говорит.

— Н-да-а… Признаться, а я надеялась, что предъявлю Сергею Дмитриевичу неопровержимые доказательства, он и расколется. Поймет, что сопротивление бесполезно.

— Кстати, а что в лаборатории?

— Да вот возьми почитай.

— Ага… угу… — бубнил Киря, пробегая глазами заключение, а я в это время все пыталась придумать, как же мне пробить это железобетонное упорство Сергея.