Пока смерть не обручит нас. Книга 2

Мы задремали у огня, уставшие, обессиленные в полном неведении, что ждет нас завтра, пока Арсис дежурил у костра и подбрасывал дров.

Я видела во сне, как бегу по этому лесу на мне длинное темное платье и голова накрыта платком… а за мной бежит Морган. Мы скользим между деревьями. Он смеется и почти меня догоняет, но я снова вырываюсь и выбегаю на эту самую опушку, позволяя ему схватить себя за талию и прижать к себе… И на нем нет дорогой одежды, на нем нет камзола, расшитого золотом, он в одежде обычного крестьянина. Прижимает меня к себе и я подставляю ему губы для поцелуев пока где-то вдалеке не раздается звон колокола.

— Мне пора… к вечерней надо успеть. Не то матушка настоятельница накажет.

— Завтра придешь?

— А ты будешь ждать?

— Буду. Сотню лет ждать готов. В этой жизни, в следующей и скорей всего ждал в сотнях других.

Глаза страстью горят, он мое тело мнет, сдавливает и к себе прижимает жадным ртом обжигает кожу, оставляет на ней следы от щетины так что жжет и печет скулы, губы, шею.

— Если будешь ждать — приду.

— А ты… ты будешь меня ждать? Если вдруг опоздаю… если вдруг пропаду? Будешь ждать, Элизабет? Верной мне будешь?

— Я лучше умру, но не позволю еще кому-то притронуться ко мне!

— Не умрешь… я не отпущу тебя.

Еще один удар колокола, и я вздрагиваю в его сильных объятиях… чтобы обернуться на север, представляя, как там за ручьем в монастыре девушки к вечерней бегут.

* * *

Меня разбудил крик ужаса.

— Снег! О боже! Это снег!

Мы открыли глаза, и я тут же поежилась от холода, со рта вырвались клубы пара, а вся полянка и деревья были припорошены белой пеленой. Это невозможно! Это… это ведь совершенно невозможно! Как? Сейчас ведь лето. Только вчера была жара… только вчера мы умирали от зноя.

Я схватила руками белую россыпь и сдавила в ладони… Это был именно снег. Он срывался с неба крупными хлопьями и падал на землю.

— Конец света…, - пробормотала одна из женщин.

— О Боже! Мы прокляты!

— Это какая-то чертовщина!

Они обернулись ко мне, а я вместе с младенцем попятилась назад. Мне стало страшно, что ими овладеет это сумасшествие, как и всеми другими и они начнут вопить, что я ведьма и попытаются меня убить. Меня и ребенка. Наверное, все было бы именно так. Я уже видела, как они начали подбирать с земли ветки и приближаться к друг другу. Арсис загородил меня собой.

— Она здесь не при чем! Успокойтесь!

— Ага! То ты не видел, как она из огня вышла цела и невредима и змееныша своего вынесла.

Арсис тут же выхватил нож и перекинул с ладони в ладонь.

— Ну давайте, подойдите и я каждой из вас выпущу кишки. Прежде чем стать мельником я забивал скот.

Удержала его за плечо, отстраняя и выходя из-за его спины:

— Только я знаю. Как вывести вас отсюда. Только я найду дорогу и только я смогу вас спасти если кто-то из вас поранится или заболеет. Без меня вы сдохните в этом лесу! Особенно сейчас!

Говорила и понимала, что на самом деле я не знаю, как отсюда выйти… и мы все обречены на смерть от холода, если на самом деле наступила зима посередине лета и, если не найдем убежище прежде чем станет еще холоднее.

Я прикрыла веки, чувствуя, как мне страшно, что не справлюсь и обреку нас всех на ужасную гибель. И перед глазами вдруг ручей возник и колокол на башне монастыря.

— Идемте за мной, — крикнула я и побежала туда, где во сне колокола звонили.

Когда увидела обугленные стены монастыря сердце учащенно и гулко забилось… Сон на самом деле не сон, а нечто иное. Нечто очень странное… нечто неподдающееся моему пониманию. Как будто я уже была здесь, жила здесь и… уже любила Моргана Ламберта, а он любил меня. И ничто внутри этой мысли не воспротивилось… как будто это так естественно понимать, что люблю его. Я с этим смирилась. Невозможно сломать саму себя, невозможно что-то изменить. Я здесь и сейчас. Да, есть «там»… и если я буду постоянно об этом думать, то мне это ничем не поможет. «Там» все кончено… там я, наверное, умерла вместе с Мишей… но мы есть здесь. Я не знаю какие «мы» и мы ли это на самом деле, но ничто не может быть просто так… Я должна жить здесь и сейчас и перестать казнить себя за то, что здесь люблю другого мужчину… и другого ли? Этого не знает никто. Посмотрела на полусгоревшее здание монастыря и ощутила впервые как становится легче дышать. Мы нашли убежище. Пока что это самое главное.

— Монастырь Молчальниц! Проклятое место! Нет, ты не затащишь нас сюда!

Заорала одна из женщин, прижимая к себе девочку-подростка. Снег уже не просто кружил, а мела самая настоящая метель и мы все тряслись от невыносимого холода. Все легко одеты, в сандалиях на босу ногу, с непокрытыми головами и голыми руками. Холод полз по земле каким-то прозрачным туманом, покрывая все вокруг инеем.

— Здесь нечисть изгоняли, здесь само зло обитало!

Орет как сумасшедшая, девочку к себе давит, а у нее от холода зуб на зуб не попадает. Я подошла к женщине и выпалила в круглое полное лицо:

— Не пойдете — умрете здесь от холода! Ваша дочь заболеет, и никто не вылечит ее здесь! Нам нужно укрытие и будь хоть это склеп самого дьявола я бы вошла и согрела там своего ребенка!