Пока смерть не разлучит нас

А вот о причине своего пребывания под ее окнами так и не обмолвился, снова принявшись мычать что-то нечленораздельное. Единственное, что Вике удалось понять из его невнятного объяснения, так это то, что караулит он ее по собственной инициативе. Бобров тут был ни при чем…

– Ты не имел права, Витя, так поступать со мной, – в который раз повторила она, стоя спиной к портрету. – Как вот мне теперь жить?

Ответить ей никто не мог, решать надо было самой, но… У нее не получалось. В минувшее воскресенье она попыталась подумать о своем будущем и даже помечтать попыталась. Вышла совершеннейшая ерунда.

Одной жить в этом огромном доме было невозможно, значит, что? Значит, нужно жить в нем не одной. А с кем? Мужа не было, родственников тоже, детей не предвиделось. Можно было бы пустить квартирантов, но, представив себе, как совершенно чужие люди равнодушно пользуются их с Виктором общими вещами, Вика отвергла эту мысль.

Выходило, что будущего у нее никакого не было.

Она сделала два пробных шага от стены, ставшей для нее мемориальной. Получилось. Стянула с плеч шубку, повесила ее на вешалку и пошла в ванную умыться. Там безбоязненно открыла шкафчик над раковиной, зная, что щетки Витиной там нет. Решила воспользоваться советом Чаусова и убрала кое-что из его личных вещей. Теперь хотя бы умываться может, не корчась от боли, когда взгляд натыкался на Витину щетку, бритвенные принадлежности, мочалку, полотенце. Все убрала.

Умылась и вдруг начала стягивать с себя всю одежду. Она вот сейчас нальет ванну горячей воды, заберется туда, нацепит наушники от плейера и станет слушать музыку. Громко! Надо же хоть изредка встряску давать мозгам, чтобы они совершенно не окостенели от боли.

Вернувшись после ванны в кухню, она сразу полезла в холодильник. Что-то на днях она покупала съедобное и, кажется, даже убирала туда, методично распределив на пустых полках.

Надо же, не ошиблась, и не приснилось ей это вовсе. И колбаса, и мясо, и котлеты замороженные. Молоко, яйца, сыр. Фрукты и овощи в выдвижном отсеке под стеклом. Будет чем угостить Ивана. А она твердо вознамерилась его сегодня затащить к себе на ужин. Нет, ну с шести до девяти, а то и до половины десятого сидит в машине! Наверняка голодный.

Котлеты пожарились быстро и оказались вполне съедобными на вкус, хотя в магазине она ни на ценник не смотрела, ни на упаковку, сгребала все, что под руку попадалось. Салатик из перца, помидоров и огурцов заправила сметаной. Подумав, взбила пять яиц и вылила их на сковороду. Пускай омлет будет на гарнир, решила Вика, снова вдевая руки в рукава короткой шубки. Влезла в валенки, в которых обычно убирала снег во дворе, и пошла на улицу к соседнему забору, за которым прятал свою машину Иван Чаусов.

Смешной, рассуждала она, медленно огибая чужую усадьбу. Прячется зачем-то. Она же знает, что он здесь, и даже понемногу начала привыкать к его присутствию, пускай не рядом, но все же. А он все равно прячется.

– Это у меня фишка такая, Виктория, – серьезно объяснил он ей как-то, позавчера, кажется. – Я твой дом вижу, а ты меня нет.

– Но я же знаю, что ты здесь! – возразила она.

– Ты знаешь, а кто-то другой – нет, – посуровел он как-то сразу.

– А кто другой?

У нее с сообразительностью после смерти Виктора вообще была беда. Все нужно было повторять дважды. И тогда вот не поняла его намеков.

Но Иван пояснил.

– Тот, кто захочет обидеть тебя, Виктория, – сказал он.

Обидеть так, как обидела ее судьба, вряд ли кто бы сумел, подумала она тогда и, отчаявшись зазвать его в очередной раз на ужин, ушла в дом. Но теперь-то она не отступится. Зря, что ли, она котлет нажарила целую сковороду и салат сделала.

Машина стояла с потушенными огнями. Виктория удивилась, обычно Иван габариты не выключал и время от времени заводил мотор, чтобы не мерзнуть.

– Мало ли какому дураку взбредет в голову по этой дороге полихачить, – объяснил он ей. – А тут я без стопаков и предупредительных знаков. Он в меня того… Кому охота на бабки попадать…

– Иван! – Виктория постучала в водительское стекло, ничегошеньки не видя за плотной тонировкой. – Иван, открой дверь, пожалуйста.

Он не открыл и даже не отозвался, что ее немного обидело. В самом деле, считает ее навязчивой, да? Решил молчанием от нее откреститься? Думает, она попляшет, попляшет вокруг машины да так ни с чем и уйдет.

Она снова постучала по стеклу, и снова никакого ответа.

А она и ненавязчивая вовсе. Это Чаусов не имеет права следить за ней, даже если называет свои действия благородным словом – охрана. На это должно быть ее согласие.

– Иван, ответь мне немедленно! – сказала она громче и, не дождавшись ответа, потянула на себя дверную ручку. – Иван?..

Глава 11

От такой наглости Грибов просто осатанел и еле сдержался, чтобы не ударить. Сдержался только потому, что перед ним была женщина. Стоял бы на пороге его квартиры мужик, врезал бы.