Пока смерть не заберет меня

Об этом мне рассказала Агни, которая навещала меня ежедневно. Мне было очень приятно ее видеть, и я встречал ее с радостью. А вот Аврора каждый раз куксилась и дулась при ее появлении. Теперь я уже точно знал, что она ревнует — но не делал ничего, чтобы погасить ее ревность. Мне нравилось быть рядом с Агни, разговаривать с ней, и я не намеревался лишать себя этого удовольствия. Аврора дулась, темнела лицом, но молчала, и скандалов больше не закатывала. Она вообще заметно присмирела с тех пор, как перешла под мое «покровительство». И это было понятно: одно дело — препираться с таким же, как ты сам, младшим по положению, подчиняющимся тому же хозяину; и совсем другое — спорить со старшим носферату, к которому ты к тому же привязан. Я еще не знал, какая Аврора мне нравится больше — прежняя или теперешняя. С одной стороны, хорошо, что она больше не устраивает истерик и чувствительных сцен, стараясь этим привлечь к себе мое внимание; с другой стороны, мне было не очень-то приятно ощущать себя деспотом вроде Алана, который не допускал среди подчиненных никакой собственной инициативы и никакого выражения собственного «я». Это было противно.

Но несмотря на то, что Агни явно мешала Авроре насладиться в полной мере моим обществом, несчастной она себя вроде не чувствовала. Для нее нашлось дело, отнимавшее много сил и времени и требующее проявления недюжинной фантазии. Аврора взялась вычищать и обустраивать дом, причем занималась этим с энтузиазмом молодой супруги… то есть я никогда не был женат и не знал точно, как ведут себя только что обзаведшиеся собственным семейным гнездышком женщины, но мне казалось, что примерно так. Воспользовавшись моим разрешением, Аврора в рекордные сроки разыскала где-то двух горничных и устроила в доме глобальную чистку. Я не мешал ей, только попросил, в случае если ей вздумается отправить на помойку какие-нибудь мои или отцовские личные вещи, сначала обратиться ко мне. Она с охотой согласилась.

Как я и обещал, я познакомил ее с Лореной. И тут произошла заминка… Впервые увидев меня после возвращения, Лорена отнеслась ко мне как-то странно: она даже не попыталась обнять меня (чего я втайне ждал), а в глазах ее появилось какое-то робкое, едва ли не затравленное выражение. Впрочем, дав себе труд поразмыслить над этим, я понял, в чем дело: она учуяла во мне старшего носферату, по рангу гораздо выше ее самоё; а почтительность к старшим и страх перед ними жили в ней на уровне рефлекса. Это было гадко, но я ничего не мог сделать. Не приказывать же ей было относиться ко мне, как раньше! Да и прикажи я, вряд ли это помогло… В общем, обретение мною независимости мало способствовало нашему с Лореной сближению. Знакомство ее с Авророй еще усугубило и без того неприятную (мягко говоря) ситуацию. Впрочем, я неверно говорю «знакомство». Выяснилось, что Лорена и Аврора знакомы давно и друг друга недолюбливают. Мне трудно было разобраться, в чем заключалась причина их неприязни. От Авроры я, во всяком случае, добром ничего не добился, а силу применять мне не хотелось. Ей явно было что сказать про Лорену, но она сдерживалась, опасаясь разозлить (или обидеть?) меня. Все-таки Лорена была моей матерью. Что до последней, приставать с расспросами к ней было и вовсе бессмысленно. Я знал, что дело кончится слезами и, возможно, истерикой с ползаньем на коленях. Этого мне очень не хотелось. Я спросил у Кристиана, но он ничего не знал. С Авророй он раньше не сталкивался… или же сталкивался, но не запомнил ее. Пришлось подавить на время свое любопытство.

* * *