Пока смерть не заберет меня

Я ни с кем не общался, кроме очень ограниченного круга людей: Кристиан, Агни, Аврора, Лорена и Валь. С большой охотой я вовсе остался бы на время в одиночестве, но это было невозможно — Кристиан внимательно за мной присматривал и не допустил бы никакого уединения, считая его вредным для моего и без того угнетенного духа. Это я ясно читал в его глазах. Напротив, он радовался, что со мной живет Аврора, и что Агни навещает меня. С ним самим мы, впрочем, виделись нечасто. При встречах я вглядывался в его лицо: мне показалось, что на нем как-то вдруг и сразу проступила печать сильной усталости и печали. Раньше Кристиан часто выглядел и уставшим, и печальным, но никогда — настолько. Как будто тень легла на его лицо. Губы его еще улыбались, но неохотно и как бы через силу, но в глазах появилось странное выражение: он смотрел, допустим, на меня, но в то же время и словно сквозь меня — так смотрит человек, погруженный глубоко в свои мысли и забывший о материальном мире вокруг. Вроде бы он был прежним: со мной держался, как и раньше, очень мягко; с Авророй был ласков, как с ребенком; с Лореной — терпелив, как ангел; Агни окружал отеческой заботой. Но что-то ушло… нет, еще не ушло, но уходило с каждым днем. Какая-то внутренняя сила, поддерживающая в нем огонь, который согревал каждого, кто находился рядом, — эта сила медленно, по чуть-чуть, буквально по капле, вытекала. Бог знает, что творилось в его душе; она оставалась для меня закрытой. Но я не слишком-то и стремился проникнуть в нее. Это звучит эгоистично, знаю, но мне хватало и собственных печалей. Не думаю, что я мог бы помочь Кристиану преодолеть то, что его тревожило. Я, этакая самолюбивая сволочь, даже не расспрашивал его. То есть я знал, что спросить нужно, но все откладывал. Мне было бы тяжело начать этот разговор.

* * *

В результате я дождался того, что Агни сама завела речь о всеобщей меланхолии, но начала не с отца, а с меня. Она выбрала минутку, когда мы с ней прогуливались вдвоем по заледеневшему пустынному парку. Никто нам не мешал, Аврора осталась дома, не в силах оторваться от своей новой забавы — сегодня на повестке дня были новые шторы в гостиной. Я специально сбежал от этой суеты, а буквально на ступеньках меня поймала Агни, которая как раз собиралась зайти в гости.

— Что с вами творится, Илэр? — спросила она вкрадчиво, заглядывая мне в лицо. Она шла рядом, обвив рукой мою руку и сунув левую ладонь в карман моего пальто. Она удивительно быстро усвоила по отношению ко мне эту фамильярную манеру поведения — и держалась даже свободнее, чем Аврора.

— С кем — с нами?

— С тобой и с папой. Ходите, словно на похоронах.

Я покачал головой.

— Просто я никак не могу избавиться от Алана.

— Мне казалось, от Алана ты избавился, — слегка удивилась Агни.

— Я разорвал связь, а разрыв связи невозможен без отдачи. Кроме того, я пять лет прожил с Аланом, и ел, и спал с ним. Понимаешь? Не знаю, что испытывает сейчас он — может быть, и вовсе ничего, — но у меня такое ощущение, будто он пророс во мне, и эту часть меня выдрали с мясом — инородного тела уже нет, но рана болит и кровоточит. Я рад, что освободился от него, но это… больно.

Агни с ужасом смотрела на меня. Не знаю, вспоминала ли она собственную боль, испытанную при разрыве связи с Лючио. Лучше бы ей не помнить об этом вовсе.

— Это пройдет, — сказал я ей со всей возможной уверенностью. — Надо только перетерпеть.

— Как ужасно: ненавидеть человека и при этом нуждаться в нем, — пробормотала она.

— Ничего, пройдет, — повторил я. — Тем более, я в нем вовсе не нуждаюсь. Наоборот, хотелось бы навсегда забыть о нем.

— А мне хотелось бы понять, зачем я ему понадобилась, — тихонько проговорила Агни. — Ну, помнишь, я тебе рассказывала про наш разговор? — (она действительно в подробностях пересказала мне свою беседу с Аланом, произошедшую непосредственно перед тем, как я вытребовал себе Аврору). — Он ведь ни о чем таком меня не спрашивал, и ничего особенно не рассказывал; так, болтал всякую чушь. А в конце сказал, что я ему еще понадоблюсь. Зачем?.. У меня ощущение, будто он сыграл мною, как пешкой — причем в игре, которую он ведет с тобой. Ему что-то было от тебя нужно, и он рассчитывал использовать меня, чтобы это что-то получить.

Я задумался.

— Алан как-то признался, что хочет меня растормошить. Высвободить мою силу…

— Ну и причем тут я? — удивилась Агни.