Пока стоит лес

Мощная штука – Лес! – думал Дан, шевеля ступнями в теплой воде. Тот, кто сумеет прорваться сквозь внешние Круги, получит доступ к сказочному обилию данных – а это власть, и немалая! Знать все про всех – это для начала. И кто ведает, не таятся ли в глубине Системы средства для прямого управления каждым из ее элементов? И вот это уже – власть почти абсолютная, безотказная приманка для любого из кандидатов в диктаторы… О Духи, не допустите подобного кошмара! Если это случится, я первый попытаюсь поджечь Лес – при полном моем к нему уважении!..

Сосредоточившись, Дан вызвал Голоса и некоторое время следил за их бесконечным спором. Ну что за прелесть эти Слепки! Сколько их, как долго они живут! А может, бессмертны, как Лес? Если каждый, кто входит в Систему, отпечатывается в ее сознании навечно, и каждый такой слепок живет, развивается, взаимодействует с неисчислимым множеством себе подобных, а затем снова сливается с оригиналом, обогащая его опытом и идеями… Нет-нет, вряд ли Лес снимает слепки со всех – к чему такое расточительство? Хотя… Герд, упрямец, как замечательно могли бы мы с тобой сработаться! Да что там, мы могли бы подружиться, разве нет?.. если я еще способен на дружбу. Проклятье – пустота внутри! Годами иссушал себя одиночеством, выжигал из себя веру – поправимо ли такое? Может, и в самом деле фанатиком жить лучше? Верить в частности, с кровью (обязательно с кровью) выдранные из целого, а остальное предавать забвению. И умирать за идею, не понимая ее корней, и обожать нацию, в упор не замечая людей, и во имя великой цели гвоздить противников до полного истребления народонаселения… Всемогущие Духи, если вы есть, верните меня к первозданной тупости, насколько проще жить слепым!.. и насколько скучнее… Нет, полноценными могут ощущать себя только прирожденные, а лучше – потомственные идиоты, я же вечно буду тосковать по утраченным радостям, никогда мне их не забыть!

Начинало смеркаться, а приютивший Дана плот все так же неспешно скользил мимо непролазных зарослей. Дана уже слегка лихорадило – может, от раздиравших его мыслей, а скорее от нахлынувшего вдруг нетерпения. Странно: прежде он не испытывал ничего подобного, разве что когда торопился на свое первое свидание – ох, как давно это было! Но теперь-то он вырос, давно и прочно обуздал свои страсти, – откуда же такой пыл? Выходит, Лес все же влиял на Дана, как тот ни старался увернуться.

Лежать без движения стало невмоготу, и Дан соскользнул с плота, погрузившись в воду с головой. Сейчас же из зеленоватого мрака к нему устремились любопытствующие рыбины и так же быстро сгинули. Потом в глубине проплыло что-то громадное, рыхлое, посверкивающее медленными красками – Дан не смог угадать существо даже приблизительно, хотя в зоологии ориентировался неплохо. Впрочем, наверняка Лес обезопасил себя от океанских чудовищ, а местная живность не была агрессивной. Хотя имелись исключения. Сегодня утром, например, Дан впервые увидел спрутопауков, пронесшихся мимо с такой неправдоподобной скоростью, что их гибкие ноги сливались в марево. От диланов Дан слышал, что эти жутковатые создания далеко не безобидны, и если уж Лес разбудил их, значит, что-то в нем меняется – уже меняется! Вот так, господа мои…

Когда стемнело настолько, что вода превратилась в непроницаемую черноту, Дан перевернулся на спину и снова отдался мыслям.

Что ж, попробуем и мы разобраться в себе. Что ты есть, Дан, что тобой движет? Животные страсти? В какой-то мере, но чтобы это преобладало?.. Властолюбие? О Духи, нет! – уж это-то я из себя вытравил… Что остается – радость познания? Немало, но разве это все? Будь я абсолютным эгоистом, разве стал бы ввязываться в эту свалку? Мне ведь жаль диланов, действительно жаль. И ради их спасения я даже готов пожертвовать некоторыми прелестями жизни, но не всей же жизнью! А честь, Дан, как быть с этим? Можно сколько угодно насмехаться над собственной щепетильностью, но уж что вложено в тебя – то вложено. Никогда ты не попросишь пощады и унизить себя не позволишь, даже ценой жизни, – значит, эта смехотворная эфемерная гордость, наследие спесивых предков, для тебя важней жизни со всеми ее радостями? Что же входит в твое понятие чести? Ты не прощаешь оскорблений – ну и что? Обычный сословный стереотип – гордость хищника, не более. Но ведь и себе ты не позволишь совершить явную подлость – тебя унижает и это. Ты сам создал себе кодекс, преступить который не смеешь. Так зачем усложнять правила игры – тоже для самоутверждения? А не проще ли поднять планку? Выходит, снова дело не только во мне? Оказывается, напрасно я кичился независимостью: с людьми меня связывают нити, разорвать которые я не в силах… Проклятье, я с ума сойду!.. Герд, Герд, что ты со мной делаешь, зачем ты поставил меня перед выбором?

Дан принужденно рассмеялся, гася в себе смятение – без особого, впрочем, успеха. И вдруг обмер, вспомнив про ожидавшую его диланку. Неужто проскочил? Ах, дьявол!..