Пока светит солнце

– Я. Капитан Ракутин. Заместитель начальника погранотряда. С кем имею дело?

Его собеседник слегка стушевался. Одно дело – распекать обычного пехотного лейтеху, и совсем другое – встретить здесь старшего по званию и должности пограничника. Практически – сослуживца.

– Лейтенант Семенюк, товарищ капитан! Командир специальной опергруппы УНКВД.

– А документы ваши, товарищ лейтенант?

– Вот, – протянул он свое удостоверение.

Все верно, правильный энкаведешник. Алексей вернул ему его документы.

– А ваши документики я увидеть могу, товарищ капитан?

И здесь сказать нечего, резонный интерес лейтенант проявляет.

– Держите, – протянул ему удостоверение личности Ракутин. – А чтобы все ваши сомнения разрешить – извольте, вот приказ штаба армии!

И он показал собеседнику документ, подписанный полковником.

– Ещё вопросы есть?

– Да, товарищ капитан, – уже чуть бодрее ответил Семенюк. – Какая-то странная у вас часть… бойцы с немецкими винтовками. Да и видок у них…

– Какие пришли, таких я и в строй поставил. А что до оружия… так чем их вооружать прикажете, товарищ лейтенант? Армейского склада у меня тут нет! А оружие немецкое взяли в бою!

– Откуда они пришли?

– Оттуда! – махнул рукою в сторону орудийного грохота капитан.

– То есть, они бросили свои части? – вкрадчиво поинтересовался энкаведешник. – Бежали с поля боя? Бросив оружие, которое им вручила наша советская Родина?

– И так может быть, лейтенант, – не стал спорить Ракутин. – Я не дознаватель, мне такие вопросы выяснять некогда! У меня приказ! Его я и исполняю – пресекаю панику и бардак! Или у вас есть свои соображения по данному поводу?

Надо полагать, такие соображения у Семенюка имелись. И весьма весомые. Он даже как-то подобрался, заложил пальцы рук за ремень, расправляя складки гимнастерки…

– Товарищ капитан! – стоявший на верхушке холма боец, размахивал руками. – Самолеты!

– Воздух! – гаркнул, неведомо откуда появившийся Хромлюк. – Ложись!

Хренак!

Первая бомба рванула землю около дороги…

И понеслось!

Сбросив бомбы, часть самолетов отвернула в сторону, а прочие обрушились на позиции и, пикируя, прочесывали из пулеметов всё, что только видели перед собой.

Вспыхнул и накренился на бок грузовик опергруппы. Встала на дыбы, испуганная близким разрывом, лошадь. Понеслась вперед, не разбирая дороги. И закономерно ухнула с обрыва вниз, увлекая за собой телегу с каким-то барахлом. Прыснули врассыпную идущие по дороге люди. Но, увы, уйти удалось не всем… Прямо на глазах у капитана пулеметная строчка, как кнутом, стеганула прямо по разбегавшимся. Покатились на землю убитые, истошно завопили раненые.

– Старшина! – приподнявшись над краем кювета, гаркнул Алексей во весь голос. – Почему никто не ведет огня по самолетам?!

Хороший вопрос!

Только вот, задать его следовало самому Ракутину в первую голову! Кто, как не он, должен был принять меры и на этот случай? Назначить ответственных, распределить сектора наблюдения и очередность открытия огня. И ведь нельзя сказать, что этому его не учили. Учили и даже показывали! И ведь сам стрелял, правда, не попал ни разу… И нечего возразить! Облажался – расхлебывай! Хоть из пистолета – но, стреляй!

Сбитый пулями, грохнулся рядом с капитаном боец опергруппы. Выронил из рук «ППД».

А, кстати…

Подтащив за ремень оружие, Ракутин вскинул его к плечу.

Очередь, вторая…

– Лейтенант! – повернулся он к лежащему рядом Семенюку. – Вам что, письменный приказ на открытие огня нужен?!

Близкий разрыв заглушил команду энкаведешника, но результат не замедлил себя показать – над кюветом засверкали вспышки выстрелов. Хлопки винтовок раздались и с той стороны дороги – старшина добрался до остальных бойцов.

Подбить, разумеется, никого не удалось. Но кое-какого результата все-таки достигнуть смогли – самолеты перестали ходить над самой землей и поднялись чуток повыше. За разбегавшимися людьми они тоже гоняться перестали, сосредоточив всё внимание на стреляющих бойцах. Хорошо, что все бомбы у них уже закончились, сверху продолжали трещать только пулеметы. Сделав ещё один заход, самолеты ушли…

– Восемь убитых, товарищ капитан. И тринадцать человек ранено. Как бомбы упали, так многие бойцы в степь рванули – перепугались. Им-то, в основном, и досталось. Не только мы огребли, – Хромлюк вытер пот со лба. – Вон, у энкаведешников сразу шестерых положило – бомба рядом с машиной рванула. Да прочим – тоже прилетело.

– И сколько у них пострадало?

– Точно не скажу, товарищ капитан. Так у них и свое начальство есть…

Мелькавший перевязанной головою Семенюк суетился около своих бойцов. Наклонялся к лежащим, что-то спрашивал.

– У этих что? – кивнул Алексей в сторону дороги и движущихся по ней людей.

– Вообще тоска… Место, почитай, открытое. Сверху все видно. Я и не считал даже… Кабы не наша стрельба – тут и пройти-то теперь нельзя было бы. А так – повезло им, на нас немец отвлекся.

– Пушка наша что? Пулеметы?

– Цело всё. Немец только ложную позицию раздолбил. Прямо в окоп бомбу положил, стервец! Зазря только копали!

– Не зазря! С земли теперь видно – была батарея, да разбомбили её!

– Да кому тут лапшу-то на уши вешать?