Пока течет река

– Ты боишься ее потерять, да? – Она пересекла комнату, положила руку ему на сердце и нежно улыбнулась. – Тебе невыносима мысль о том, чтобы потерять ее снова. Ох, Энтони! – Ее глаза наполнились слезами. – Ты ее узнал. Наконец-то ты узнал свою дочь!

Прежде чем заключить жену в объятия, Воган попытался освободиться от снимка, вернув его на место, но Хелена заметила и прервала это движение.

Забрав у мужа фотографию, она посмотрела на нее с любовью:

– Энтони, пожалуйста, не волнуйся. Все доказательства, которые нам могут понадобиться, находятся здесь.

С улыбкой она повертела в руках фото, собираясь пристроить его на столике, и вдруг издала удивленный возглас.

– Что такое?

– Смотри!

Она ткнула пальцем в надпись на обратной стороне рамки.

– Боже мой! «Генри Донт из Оксфорда – портреты, пейзажи, городские и сельские виды», – прочел он вслух. – Это он! Тот самый человек, который ее нашел!

– В «Лебеде» мы не могли его опознать с такими синяками и ранами. Однако это очень странно… Надо будет с ним повидаться. Он ведь сделал больше снимков, ты помнишь? Мы выбрали два самых лучших, но была еще парочка. Возможно, они до сих пор хранятся у него.

– Наверное, те снимки не удались, иначе мы бы взяли их тоже.

– Не обязательно. – Она поместила фото на столик. – Если фото в целом получилось лучше других, это еще не значит, что на нем удачнее вышло лицо Амелии. Возможно, это я дернулась во время съемки… – Она исполнила танцевальное па в порядке преувеличенной демонстрации. – Или ты скорчил постную рожу… – Ее пальцы растянули губы Вогана в кривую гримасу.

Он попытался ответить смешком на эту игривую выходку.

– Ну вот, ты снова улыбаешься, – удовлетворенно заявила она. – Почему бы нам не раздобыть остальные снимки, если это еще возможно? Они могут пригодиться. Уверена, мистер Монтгомери это одобрил бы.

Воган согласно кивнул.

Хелена обвила рукой его торс, и он ощутил под лопаткой нажим ее широко расставленных пальцев. После долгого перерыва он еще не успел привыкнуть к ее прикосновениям, и сейчас – даже сквозь твидовый пиджак и поплиновую рубашку – это было волнующе.

– И мы можем попросить его сделать новые фото.

Другая ладонь Хелены легла сзади на его шею, и большой палец скользнул по узкой полоске открытой кожи между воротником и линией волос.

Воган поцеловал жену в мягкие приоткрытые губы.

– Я так рада, – пробормотала она, прильнув к нему всем телом. – Я долго ждала этого момента. Теперь мы по-настоящему снова вместе.

Он издал тихий стон, вдыхая запах ее волос.

– Наша малышка крепко спит, – шепнула она. – Да и я сегодня легла бы пораньше.

Воган уткнулся носом в ложбинку над ее ключицей, втянул воздух.

– Да, – произнес он. И повторил: – Да.

Слухом земля полнится

Прошло несколько недель после того, как загадочная девочка – сначала мертвая, потом живая – была найдена в Темзе, и все это время трактир «Лебедь» преуспевал сверх всяких ожиданий. Эта история передавалась из уст в уста на сельских рынках и на городских улицах. Она попадала в семейную переписку – от матери к дочери, от кузины к кузине. Ею обменивались как солидные незнакомцы на перронах станций, так и нищие бродяги при случайной встрече на каком-нибудь перекрестке. И всякий ее услышавший считал нужным поделиться новостью со своими знакомыми, пока в трех графствах не осталось никого, кто не знал бы ее в той или иной версии. Многие из этих людей не довольствовались одними слухами и норовили лично посетить трактир, в котором все началось, а также осмотреть место на речном берегу, где была найдена девочка, и флигель, куда ее поместили, сочтя мертвой.

Марго пришлось открыть летний зал в неурочный сезон. Она привлекла к работе своих дочерей, которые приходили попарно и помогали с обслуживанием клиентов. Последние очень скоро привыкли к постоянному присутствию Марготок. Джонатан изводил мать и сестер просьбой послушать его рассказы – он всерьез настроился овладеть искусством сказителя, – но родным было недосуг: они и так едва справлялись с наплывом посетителей.

– А ведь я в этот раз превзошел сам себя, – вздыхал Джонатан и начинал вполголоса рассказывать историю сам себе, но вскоре сбивался и путался, ставил развязку в начало, завязку в конец, а что касается кульминации, то она и вовсе пропадала невесть куда.

Джо растапливал камины в одиннадцать утра и поддерживал огонь до полуночи, когда сборище бражников обычно начинало рассасываться.