Пока цветёт абрикос

Он молча вышел и подал мне и Жану по сигарете, поставив перед нами пепельницу. Я обычно не курю, но атмосфера располагала. Хоть я и расслабился ранее, но чувствовал нарастающее напряжение. Наполнив горьким сигаретным дымом лёгкие, я закашлялся. Горло разодрало непривычной отравой, но я затянулся второй раз и стало гораздо легче.

Так мы просидели довольно долго, выпуская в воздух дым и потягивая дешёвый виски бокал за бокалом. Хотелось напиться до беспамятства, чтобы этот день стал всего лишь ночными грёзами, и с течением времени забылся полностью. Но пока я его вижу, хочу погрузиться в него без остатка, чтобы не сожалеть ни о чём.

Мысли унесли меня по волнам воспоминаний. Я не чувствовал к своей жене ничего даже близко похожего, что чувствовал Жан к своей бывшей. Всё происходило, как по выверенному плану: детский сад, школа, университет, работа, женитьба. Я видимо смирился с тем, что пришёл к финалу жизни в 27 лет, и теперь замер в ожидании конца. Мне нет и 30, а я уже чувствовал себя дряхлым стариком, не способным мечтать и чувствовать, как внезапная встреча с этим удивительным человеком перевернула всё моё восприятие жизни с ног на голову. Теперь вдруг я остро ощутил потребность в самой жизни, в поиске стремлений и мечты.

Мечтать в детстве – всё равно что дышать. Это вроде безусловного рефлекса, данного нам от рождения. Однако по мере того, как мы взрослеем, наши мечты становятся всё менее доступными: где-то из-за недостатка финансов, где-то из-за отговорок близких людей. И вот в мыслях нет даже намёка на то, чего бы я хотел получить или достичь. Даже сформировать саму мысль о мечте оказалось невероятно трудно.

– Поставить что-то ещё? – голос Заки вернул нас с Жаном к реальности.

– Ты о пластинке? Да, на свой вкус. Поглядим, какой ты человек, – Жан игриво подмигнул серьёзному бармену.

Но Заки этот жест никак не оценил. Его суровое лицо даже не дрогнуло намёком на улыбку. Странно, что в таком маленьком невзрачно баре сам же хозяин не располагает радушием. Выпивка дрянь, туалет вечно грязный, воздух провонял дымом дешёвых сигарет и потом. И что заставляет меня каждый раз возвращаться сюда? Внезапно мой мозг получил мощный разряд заводного рока 60–х. И до меня наконец дошло.

– Двери?

– Да, альбом 1970 «Morrison hotel» группы The Doors, – отрывисто ответил мне Заки.

– Отличный у тебя вкус, друг, – заявил Жан, с чем я не мог ни согласиться. – Сам собирал пластинки?

– От жены остались.

– Ты получается тоже в разводе? – Жан прищурился, пытаясь разговорить молчаливого бармена.

– Я вдовец, – Заки вдруг остановился напротив Жана и смерил его взглядом.

– Блин, прости, дружище. Чёрт меня дёрнул за язык, – Жан опустил глаза.

– Не чёрт, а сотая порция виски. Почти целую бутылку в одного прикончил.

– Посиди с нами. Всё равно никого нет. Куда ты вечно уходишь? – Жан немного встрепенулся.

– Да в общем-то никуда. Слушаю ваш трёп из подсобной комнаты.

– А ты воплощения сурового работяги. Отвечаешь коротко и ясно.

– Кто-то же должен молча выслушивать твои бесконечно долгие многословные попытки закрыть глаза на свои ошибки, – Заки взял бутылочку пива и уселся на стул за стойкой напротив нас.

– О чём это ты? – Жан вдруг сделался серьёзным.

– Ноешь битый час о том, что ваши с женой отношения распались с самого начала, хотя сам же их и разрушил, эгоистичный мудак, – спокойно ответил Заки.

В воздухе повисло тяжелое напряжение. Образовалась давящая тишина, которую пыталась прорезать пластинка с зажигательно душевными звуками группы, давно ставшей историей. Заки адресовал обидные слова моему новому другу, которые словно холодным душем его обдали. Однако произнёс это всё с таким выражением, будто это всем известная аксиома, не требующая доказательств, и, тем более, душевных переживаний.

– Я типа должен молча проглотить это дерьмо? – также спокойно спросил Жан, однако в напускном спокойствии чувствовалась угроза.

– Ладно вам. Давайте расслабимся немного, – от неловких ситуаций мне всегда становилось не по себе.

– Ну тебе-то точно расслабляться больше не понадобится, – Заки перевёл внимание на меня, и я тут же пожалел, что встрял между ними.

– Не приплетай его сюда. Шын бы точно так не поступил, если бы не встретился со мной сегодня.

– Это потому что ты демон искуситель? Или инфантильный эгоист с раздутым чувством собственной важности?

Жан ничего не ответил, хотя и расслабил напряжённые плечи. Хрипловатый голос Моррисона погружал нас в спиритический сеанс, отрывая души причудливой троицы от бренных тел. В глазах всё поплыло, видимо я был уже изрядно пьян. Бар изменился до неузнаваемости и больше походил на декорации к чёрно-белому психоделическому фильму, сюжет которого крутился вокруг нас троих или даже вокруг одного только Жана, а постояльцы бара, включая меня, всего лишь являли собой второстепенные лица, которые должны путём своих действий и слов вывести главного героя к какому-то жутко заумному эпилогу.

– Сигарету? – Заки протягивал мне одну, а затем и Жану.

– Тебе сколько лет? – Жан медленно выпускал сигаретный дым из лёгких.

– 63.

– А когда жена умерла?