Пока цветёт абрикос

– Как так получилось, что вы пришли к расставанию? По твоему рассказу я понял, что и Пери очень любит тебя. Вы прожили вместе целый год!

– О, это ещё одна хорошая история, – Жан горько улыбнулся. – Тащи закуску, а то в животе совсем пусто, Заки. Это будет мой последний рассказ о ней.

Заки удалился, чтобы принести нам пиццу, а я снова взялся за изучение моего нового знакомца. Алкоголь всё ещё не отпускал меня, а вместе с лёгкостью во всём теле после секса создавал ощущение наркотической эйфории, сквозь которую я делал свои наблюдения. Придуманное мной имя очень подходило ему, Жан излучал какую-то тёплую энергию, но вместе с тем будто заблокированную где-то внутри. Вероятно, он страдает, но лицом не показывает. Лазурно-серые глаза заволокло стеклянное покрывало, он то и дело нервно шевелил губами, но напускное спокойствие лица это не меняло.

Может драка была нужна для Заки, чтобы выпустить пар? Он никогда не интересовал меня: обычный мужчина в возрасте, правда в отличной форме. Морщины нещадно и глубоко изрезали когда-то красивое лицо, но со спины я бы не сказал, что ему уже 60 лет. Губы были всегда крепко прижаты, а глаза не выражали абсолютно ничего. Собственно говоря, я впервые увидел сегодня намёк на чувства. Эта неистовая буря унесла прочь гнетущую тюрьму, в которую он сам же себя и посадил после смерти любимой. Теперь он даже улыбается и хихикает с нами, сам же предложил перекусить. Может Жан сам какое-то неземное существо? Понять, что человеку нужна помощь и излечить его в то же мгновение – вещь божественная не иначе.

Он, наконец заметив, что я наблюдаю, одарил меня дружелюбной молчаливой улыбкой.

– Налетай! – Заки вынес две большие ароматные пиццы в каждой руке.

Замечательно пахнущие пиццы: одна с салями, другая – с грибами и сыром. От них прямо к нашим носам поднимался вместе с паром божественный аромат, в результате чего наши желудки хором заурчали.

– Вот это да! Ну и аромат! Из супермаркета? – Жан уже схватил кусочек с салями.

– Сам готовил. Тут делать то нечего, – скромно, но с явным удовольствием, заявил Заки.

Я откусил кусочек от пиццы с салями. Мои глаза сами собой прикрылись от удовольствия. Первоклассная пицца на тонком тесте с ароматным тянущимся сыром и кусочками сладких томатов. Я никогда не был в Италии, но пицца Заки подарила мне возможность ощутить её с помощью этих божественных треугольников.

– Тебе бы поваром быть, – Жан поглощал уже второй кусок.

– Чтобы быть деятелем искусства необходимы страсть и мечта. А я всего лишь методично делаю то, что прописано в рецепте.

– Мудрый ты мужик, Заки. Ну что же, – Жан с нескрываемым удовольствием облизал в отдельности каждый палец. – История номер три.

Глава 9

Один плюс всё же имелся в наших токсичных отношениях, от души приправленных моими сомнениями и страхами. Мы много разговаривали, много спорили, отчего каждый диалог становился интересным. Она легко поддерживала каждую бредовую тему, выдвинутую мной. С таким человеком каждый день становился бы особенным, если бы не мои гнетущие мысли.

Однажды дождливым осенним днём мы выбрались в джаз-кафе. Я самый настоящий адепт джаза и музыки в общем, а она мой вечный спутник. В тот день играла постоянная группа этого кафе с основным составом: дело в том, что частенько они приглашали на совместное выступление молодых ребят, играющих на саксе, рояле, гитарах, тромбоне и трубе. Группа состоит из пианиста, саксофониста, ударника, бас-гитариста, контрабасиста и иногда к ним присоединяется трубач.

Хорошо запомнилась одна удивительная вещь в тот день: её ноги. Не понятно, почему именно в тот день и именно её ноги, ведь я видел их к тому моменту уже бесчисленное количество раз. Однако тогда мне показалось, что смотрю на них впервые. Закрыв глаза и вспоминая тот день, я первым делом вижу интимную темноту помещения, пробиваемую изредка миниатюрными приглушенными настольными лампами на каждом столике; затем силуэты музыкантов на сцене, бьющихся в конвульсиях зажигательных ритмов джаза; и третья вещь – её длинные ноги, облачённые лишь в капроновые чулки телесного цвета, уходящие прочь от нашего столика. Мне становится страшно от этого образа. Какая-нибудь секунда и их с лёгкостью и жадным аппетитом сжирает эта самая тьма, которая вначале уютно укутывала меня от посторонних взглядов.

Разумеется она вернулась: просто отошла в дамскую комнату. Но ощущение было такое, будто она тут же растворилась, пропав из поля моего зрения. Не знаю из-за чего я так растревожился. И если буду вспоминать события того вечера от этого странного гнетущего ощущения страха, то остановлюсь и на том, что ударник весь вечер пялился на мою Пери несмотря на то, что мы пришли вдвоём и, думаю, всё ещё выглядели влюблённой парой.