Пока цветёт абрикос

– Главное не останавливайся. Ответ сам найдётся. Мы меняемся каждый день после своего рождения. Наверное, ты и не вспомнишь каким был в садике или школе, о чём мечтал, чего страшился больше всего. Для меня наша любовь тоже стала испытанием. Она как лакмусовая бумага обнажила ярче всего мои достоинства и недостатки. Мы с тобой всего ничего, а я кардинально изменила свою жизнь: ушла с высокооплачиваемой работы и стала двигаться в сторону дизайна, а рисование – это единственное, что в детстве получалось у меня лучше всего и без всяких учителей; стала чуть более рисковой, чуть менее застенчивой, даже изменился вкус к блюдам и напиткам. Просто дай себе время.

– Время… Легко сказать, – тут наш диалог прервало динамичное ударное соло моего нового знакомца.

Да уж, эти парни не только знают своё дело, но и занимаются им с нескрываемым удовольствием. Джаз – именно тот вид музыки, что не терпит притворства. Ты должен полностью отдаваться ему и кайфовать каждую секунду от того, что делаешь. Глядя на расслабленные лица музыкантов, на ритмичные покачивания голов и притоптывания, я сам отдался музыке без остатка. Видимо, даже просто слушатели тоже должны с головой погружаться с джаз. Он как неистовый, вечно ненасытный музыкальный монстр, которому с успехом удаётся поглощать каждого, кто открывает ему своё сердце. В подтверждение тому в зале раздавался целый гвалт щёлкающих пальцев блаженствующих жертв ритмичной музыки.

В тот день мы возвращались домой в полной тишине. В голове ещё эхом отзывался Майлз Дэвис в исполнении талантливых ребят из группы. С каких пор я так полюбил музыку? А ведь даже ни на каком музыкальном инструменте не играю, более того, никогда и не задумывался о том, чтобы научиться. Наверное, слушать музыку, выскользающую из-под твоих пальцев или губ совсем иной род удовольствия.

– А почему ты не играешь на инструментах? – Пери будто прочла мои мысли.

Мы сидели на кухне у меня в квартире. Пока она мыла посуду, я выкуривал уже вторую сигарету. Затем, сняв свой фартук с рождественской надписью, Пери достала из холодильника две банки пива и уселась напротив меня. Мы сидели в тишине и пили. С ней я наконец узнал, что такое «уютная тишина»: ты находишься в компании другого человека, вы не устали и не злы друг на друга, но с удовольствием молчите о чём-то своём. Для меня это высшая мера взаимопонимания. Когда ты один в комнате и молчишь, не слушаешь музыку, не смотришь телевизор, кажется, что ты находишься на пороге депрессии или апатии. А вот когда молчишь с кем-то вместе, то спокойно размышляешь даже о самом тяжёлом, потому что тебя защищает тишина, хранимая человеком рядом.

Но я решил вдруг нарушить эту тишину…

Глава 10

– Всё хорошо? – мы с Заки напряглись, так как Жан уже минут пять молча сидел, пялясь в пустоту.

– А? – он медленно перевёл рассеянный взгляд на меня. – Что ты сказал?

– Ты молчишь уже довольно долго, парень, – ответил ему Заки.

– И оборвал рассказ на самом интересном, – добавил я.

– Серьёзно?! – Жан удивлённо вскинул брови. – Мне казалось, что я всё рассказал…

– Так чем ты там нарушил тишину? – не унимался я.

– Какого это быть барменом? – Жан, будто не услышав мой вопрос, обратился к Заки.

– Нормально. Не пыльно, – просто ответил бармен.

– Тебе самому нравится?

– А чему тут не нравится? Хоть бар не фешенебельный и старый, клиенты есть всегда. Какой-никакой заработок, занятные гости и их истории, один день никогда не похож на другой, – пожал плечами Заки.

– Ну даёшь! Да у тебя самая крутая работа на свете, а ты описываешь её как нечто супер-скучное, типа инструкции для сковороды.

Жан вдруг так заливисто расхохотался, что у нас с Заки тоже появились улыбки на лицах. Этот человек просто искрился жизнью, заражая всех вокруг своим настроением. Как было бы приятно иметь такого друга, как Жан. Однако я даже имени его не знаю, да и вряд ли я смогу долго оставаться для него другом. Такой уж я – друг-однодневка. С первого взгляда люди очень расположены ко мне, считают интересным и приятным собеседником, но не проходит и недели, как у них перед глазами вместо приятного собеседника стоит надменный тип, который знает все их грязные нелицеприятные мыслишки, способный в один прекрасный день вывести их на чистую воду. Но я ведь не виноват, что чувствую заискивания, одарён аналитическим складом ума, из-за которого сразу раскусываю ложь, а искренность мешает спрятать эмоции до конца. Люди врут автоматически – я это знаю, понимаю и принимаю. Но они не могут принять того, что я вижу их насквозь. Вроде как извращенец, пялящийся на их нагие тела в раздевалке через маленькое отверстие в стене. Наверное, так.

– Знаете что? – Жан по-дружески схватил нас с Заки за плечи. – Я собираюсь составить конкуренцию тебе, Заки! Сначала стану барменом, а потом и бар себе куплю.

– Шикарная идея! – я искренне был рад такому заявлению. Это работа очень подходила Жану, учитывая всё то, что теперь знал о нём.

– Смелое заявление для желторотика, – усмехнулся Заки.

– Ты верно всё думаешь об оборванной истории, Шын? – Жан хитро зыркнул на меня.