Пока цветет лотос

— С тобой у нее тоже было? Небось не упустил своего шанса? А? Баба ревет, от страха трясется и, само собой, жмется к мужику. К спасителю. И лепечет: «Господи, что делать?» Утешил небось, не удержался?

— Хотите откровенно?

— Не надо мне выкать. Я прекрасно знаю, чего ты хочешь. Денег, да?

— Я хочу, чтобы ты поначалу решил проблему. Разберись со свидетельницей и с любовником своей жены. Они должны замолчать.

— Ты мне их убить, что ли, предлагаешь? — невесело рассмеялся я. — Ты соображаешь, кто перед тобой? Я такими делами не занимаюсь. Людей в цемент закатывать положено тому, кто стоит гораздо ниже ступенькой на этой иерархической лестнице. Я не для того прошел такой путь, чтобы теперь опуститься до банального бандита.

— Мне плевать, как ты это сделаешь. Хочешь сам, хочешь людей найми. Или пошли свою службу безопасности. Они подчистят.

— А почему ты так уверен, что я это сделаю?

— У тебя красивая жена. — Он нагло улыбнулся. — У нее синие глаза и фигурка что надо. Я оценил. Такой красивой женщине не место в тюрьме. И потом: подумай о сыне. Что, твоя гламурная сноха будет в тюрьму передачки носить? На зону ездить? Или, может, ее папочка-банкир расстарается? Сватья в тюрьме, да еще за убийство! Такой родней, конечно, надо гордиться!

Я понял: он прав. Знает, куда бить! Для меня семья — святое. Да я за сына… Но нельзя дать понять этому Муркину, что я напрягся.

— Дай мне подумать.

— У тебя сутки, не больше, — жестко сказал он. И куртку застегивает. — Все, я пошел. — И вдруг рассмеялся: — Гадаешь, есть ли у меня оружие? Может, проверишь?

— Может, и проверю.

— Валяй. Самое время. — Я, понятное дело, с места не тронулся. Я еще не все дела на этом свете закончил. К примеру, внуков не дождался. — Завтра позвонишь мне. Я тебе продиктую телефон Эдика.

— Так его зовут? Эдик?

— Да.

— Может, эсэмэской скинешь?

— Так запомнишь. Свидетельницу сам найдешь. И поторопись. Я долго ждать не буду.

И ушел. Я услышал, как входная дверь хлопнула.

Скажу честно: никогда еще мне не было так хреново. Разве что когда Стефания рожала. Тогда я тоже растерялся и не знал, что делать. Когда со мной что-то случается, я это вполне могу пережить, но когда с ней… Меня на какое-то время прямо вырубило.

Есть два мира, мир женщин и мир мужчин. В первом легче живется красивым, во втором сильным. Красивой женщине всегда уступят место даже в переполненном общественном транспорте, кто-нибудь да на коленки посадит, перед ней заботливо откроют дверь, решат любую ее проблему, подадут руку, когда она выходит из автобуса. Это я по своей жене знаю, сам не раз наблюдал. С мужиком наоборот, если он такой сильный, как я. Всегда подвинутся, дадут дорогу, расчистят место, чтобы он решал свои проблемы. Да ну его! Охота, что ли, связываться? Вон он какой огромный! Для того чтобы комфортно устроиться в этом мире, женщине достаточно просто быть красивой, а мужику иметь устрашающий вид. По крайней мере, сильно не напрягаться. И так все дадут.

Так что по большому счету до сегодняшнего дня проблем-то у меня особых не было. Никто не хотел связываться. Взять того же Бориса. Он ведь заранее знал, чем все закончится. Еще бы! Во мне почти центнер веса! Я штангу килограммов под двести без видимых усилий жму! Мне стоит только из машины выйти, чтобы обидчик поспешно отчалил!

А тут вдруг я вспомнил старый советский фильм «В бой идут одни старики». Про летчиков на войне. Он мне так нравился в детстве, этот фильм, что я и сам хотел стать летчиком, да не случилось. Там есть такой эпизод, который почему-то намертво врезался в память. Про таран. Когда один летчик рассказывает другому, как его сбили. Мол, говорят, немец трус, немец боится лобовой, обязательно свернет. А мой не свернул. Ударил так, что плоскости посыпались. Очнулся на земле.

Вот и я в такую же ситуацию попал. До сих пор небо было мое, и никто не рисковал идти на таран. А сегодня… «А мой не свернул». Мало того, он еще из пушки палит, мол, не вздумай менять коридор! Лети туда, куда я тебе велю! Знаете, какое унижение?!

При нем я, конечно, пить не стал. Еще чего! Негоже этому Муркину видеть, как я напиваюсь. Еще подумает, что я испугался. Но как только он ушел, я налил себе водки, целый стакан. Выпил залпом. Сел в кресло и стал смотреть на огонь. Сна не было ни в одном глазу. Какой уж тут сон! Хотел было позвонить жене, да одумался. Что я ей скажу? Не дай бог, она услышит в моем голосе панику. А я реально не знаю, что делать. Он не свернул, этот Муркин. И не собирается. Он собирается положить меня в землю и закопать.

Моя жена убила человека. Я должен что-то решать. Да, она мне изменила. Но она моя жена, мать моего сына. И я поклялся жизнью этого сына, что никогда с ней не разведусь.