Пока цветет лотос

— Это не телефонный разговор, — среагировала на мой толчок она.

— Хорошо, давай встретимся. Приезжай ко мне домой.

— Еще чего! Тащиться на другой конец Москвы!

— Что ж… Приезжай в офис. Он поближе к центру.

— Я могу в пять.

— Ну, хорошо. Давай в пять, — с досадой сказал Муркин.

— Говори адрес.

Он сказал. Потом:

— В пять я тебя жду.

И дал отбой.

— Все? — спросила Юля, повернувшись ко мне.

— Все.

— А если он Стеше позвонит?

— Возможно. Но лишь после того, как поговорит с тобой.

— Я могу быть свободна?

— Вали.

Я сообразил, что все еще сижу, навалившись на нее всем телом. Двусмысленное положеньице. И отодвинулся.

— Спрашивать у тебя о том, что происходит, Воронцов, бесполезно?

— Именно, — сказал я с улыбкой.

— Самоуверенный мерзавец! И хам! — Она со злостью открыла дверцу.

Раньше бы я ей в ответ непременно нагрубил. Но сегодня сдержался. Мне надо поберечь свое остроумие для беседы с Муркиным. Поэтому я спокойно захлопнул за Юлькой дверь и поехал по своим делам.

Собственно, дел-то у меня никаких больше и не было, только с мыслями собраться. Что мне дает этот час? Да все! Вадик Муркин ждет меня в шесть, а я приеду в пять. Эффект неожиданности. Вряд ли детектив выйдет встречать Юльку с пистолетом в руке. Все-таки баба. Это дает мне заметное преимущество, потому что в рукопашной я посильнее буду. А дальше…

Дальше все зависит от меня. Насколько у меня хватит сил и мужества пойти до конца. Потому что Муркин станет отчаянно сопротивляться. Мне надо все время помнить, каким было его лицо, когда он меня прессовал. Диктовал условия, явившись ко мне на дачу как хозяин.

«С тобой приятно иметь дело, Воронцов. Мужик ты сговорчивый…»

Я скрипнул зубами. Вот так. Побольше ненависти в душе. Он-то меня не жалел.

Какое-то время я тупо гонял по Садовому кольцу. В дороге мысли бегут сами собой. Если до сей поры я еще чего-то не понимал, то сейчас картина была настолько ясной, что никаких сомнений в том, что на самом деле произошло, у меня уже не оставалось.

Хотел было позвонить жене, но вовремя одумался. Что я ей скажу? «Любимая, я вернусь»? Не факт. А вдруг все пойдет не так? Муркин не знает о моем джокере, а я, возможно, не сосчитал всех его козырей. Я позвоню жене, когда все закончится. Если смогу это сделать: позвонить. Вроде перед тем как отправиться в тюрьму, положен всего один звонок, и лучше сделать его своему адвокату. Жене и так сообщат, плохие новости доходят быстро.

Вдруг я почувствовал, что проголодался. Заехал в кафешку, объедаться не стал, так перекусил. Супчик похлебал. Сидел, смотрел в окно на оживленную улицу. Кафе, кстати, было недалеко от офиса Вадика Муркина. Заодно я контролировал улицу.

Он подъехал без десяти пять. Теперь я наконец увидел его машину. И узнал ее. Да, это Муркин за мной следил. А вовсе не конкуренты. Я усмехнулся и попросил счет. Пора!

Дела у Муркина до встречи с моей женой шли не очень. Видать, неверные супруги не доходный бизнес, и это сыграло мне на руку. В мой офис так просто не попадешь, потому что у дверей вертушка и охрана. Муркин же арендовал комнатушку на втором этаже небольшого торгового центра. В нем и было-то всего два этажа, на первом супермаркет и ларьки со всякими тряпками, на втором штуки три офисов: турагентство, пластиковые окна и приемная частного детектива. О чем свидетельствовала табличка на двери. Сама дверь была так себе, хлипкая.

В пять часов вечера, да еще в будни, в турагентстве и пластиковых окнах было безлюдно. Оно понятно: на дворе кризис и, мало того, зима близко. Для каждого бизнеса есть свой сезон, к примеру, окна с наступлением холодов отдыхают. И туристы, вернувшиеся из летних отпусков, тоже. Такому затишью я откровенно порадовался. Потому что сам собираюсь пошуметь. И свидетели мне не нужны.

Я как можно деликатнее постучал в дверь, изображая из себя Юлю.

— Заходи! — крикнул из-за двери Муркин.

Нет уж, дудки! Я постучался еще раз.

— Да что ж ты такая нерешительная! — За дверью раздались шаги.

Секунд через пять она открылась. При виде меня у Муркина вытянулось лицо. Но ни единого шанса я мужику не дал, хотя его рука нырнула за пазуху. Ударил его в живот, от чего Муркин тут же согнулся пополам и забыл об оружии, потом развернул и ткнул лицом в стену. Захватил его руку, резко вывернул и со всей дури нажал. Муркин завыл, потому что хрустнула кость. Вполне удовлетворенный результатом, я ногой толкнул дверь, и когда она захлопнулась, потащил Муркина к столу. Силой усадил на стул и сказал:

— Привет, Вадим Васильевич! Поговорим?

Он взвыл, поскольку я надавил на сломанную руку, и я спокойно достал у него из-за пазухи пистолет.

— Сука… — прошипел он.

— Значит, так, — проигнорировал я оскорбление, хотя так и подмывало вмазать. Он ведь посмел назначить свидание моей жене! Да за одно только это можно убить! Но Муркин был мне нужен в полном сознании. — Ты ведешь себя хорошо, и мы ограничиваемся одной сломанной рукой. Ведешь себя плохо — я ломаю тебе все кости попеременно. Веришь, что я это могу? Моя жена наверняка рассказывала тебе про Бориса. Ломать руки — дело для меня привычное.

— Верю, — прохрипел он.