Пока цветет жасмин (СИ)

Она внезапно услышала, как хлопнула входная дверь и в гостиную вошел Габриэль. В руках сладкоежка держал два пакета. Поставив их на стол и окинув взглядом возлюбленную и невестку, он нахмурился.

— Накурила здесь, фу! Палами, а тебе не говорили, что курение вредит здоровью?

— А ты у нас доктор? — саркастично поинтересовалась невестка.

— Доктор Секси, — отшутился Габриэль, на лице которого появилась улыбка об упоминании о веселом прошлом. — Откуда ты узнала?

— Ты — сама загадка. Ты ничуть не меняешься, Гейб.

— Ну да, — Архангел ещё больше улыбнулся и взял пакет. — Но курить прекращай. Нужно будет поговорить на эту тему с Люцифером, когда он придет в себя и станет более-менее адекватным. Ладно, я тут вам вкусняшек принес, — Младший архангел заглянул в пакет и стал вытаскивать оттуда продукты, — яблочки, лимончик, килограмм конфет, большой торт-мороженное, который нужно поставить в холодильник, вафельки шоколадные и большой сникерс. На вечер хватит! А чем вы тут занимались?

— Да так… По душам разговаривали, — ответила Орабель, подойдя к жениху. Она нежно посмотрела в медовые глаза сладкоежки и сладко его поцеловала. Габриэль тут же забыл про вкусняшки, обнимая возлюбленную и целуя. — Скучала по тебе.

— Я тоже, — тихо сказал архангел, проведя пальцем по щеке ангелессы и отведя прядку волос. — Бель, моя любовь, моя отрада. Твои глаза манят, зовут и светят в ночи. Ты самое прекрасное и дорогое, что есть у меня. Ты моя любовь. Ты и представить себе не можешь, сколько ты для меня значишь. И как я жил без твоей любви? Я существовал! А ты, родная, превратила дни и ночи в рай. Ты такая лучистая, как солнце в чистом лазурном небе; такая светлая, как первый выпавший снег, и такая же искристая, как только что загоревшийся огонек! А знаешь, почему? Потому, что наша любовь делает тебя счастливой и самой любимой в этом странном мире!

Орабель порозовела и смущенно прижалась к нему. Вдыхая сладкий медовый запах возлюбленного, она прикрыла глаза, наслаждаясь теплыми и крепкими объятиями. Они настолько увлеклись друг другом, что забыли о Палами, которая сидела возле окна. Девушка, сразу поняв, что она здесь лишняя, тихонько, почти на цыпочках прошла в гостевую комнату и закрыла дверь.

Она запрыгнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она была искренне рада за Габриэля и Орабель, что у них все сложилось и они счастливы. Но от этой любовной сказки её сердце сжалось и наполнилось болью. С ней такого не будет. Теперь рядом нет Люцифера, который её утешал. Не было мужа, который поддерживал ее, находя нужные слова. И с большим трудом она сдерживала горькие слезы, стоящие где-то очень-очень близко.

А потом перед глазами вдруг промелькнуло воспоминание.

— Куда ты меня тянешь?

Палами хваталась за руку Люцифера, еле успевая бежать за шустрым архангелом по лестнице, на второй этаж их дома. Когда возлюбленные вбежали в комнату, архангел без слов подвел девушку к большому зеркалу, стоящему у стены и улыбнулся.

Пройс, в длинном персиковом платье посмотрела на свое отражение, а Светоносный, взяв что-то с тумбочки и подойдя к невесте, бережно и аккуратно начал застегивать на шее возлюбленной изящное коралловое ожерелье. Пройс улыбнулась и приподняла волосы, чтобы возлюбленному было удобнее. Люцифер бережно застегнул ожерелье на тонкой шейке невесты и поцеловал её.

— Красивое, — произнесла Палами, потрогав ожерелье. — Зачем же ты так тратился, Люцифер? Оно красивое, но ты для меня лучше любого подарка…

— Никакие деньги, — перебивая невесту, тихо сказал архангел, — не сравнятся с тобой, моя королева. Это ожерелье меркнет на фоне твоей красоты. Для меня ты красивее самой Афродиты. Твои губы похожи на алые маки, которых хочется целовать. Твои глаза — это бездонные озера, в которые хочется нырнуть и остаться там навсегда. Твои дивные волосы, я так люблю касаться их и вдыхать еле уловимый, тонкий аромат. Твоя кожа похожа на шелк — гладкая и нежная. А ты похожа на распустившийся цветок. Самый прекрасный, какой я только видел в жизни. Ты мое бесценное сокровище, моя царица и госпожа. Повелительница моего сердца…

Счастливо вздохнув, Палами крепко обняла Люцифера, замирая в его нежных объятиях. Уткнувшись носом в ямочку под ключицей, она вдыхала запах, идущий от кожи любимого. Тут крепкие пальцы возлюбленного, пройдясь по скуле и щеке, приподняли лицо девушки за подбородок, и она счастливо улыбнулась, смотря в такие родные голубые глаза.

— Один мудрый Мухибби*, — сказал Люцифер, — писал такие стихи:

Тебя назвал бы я мечтою,

Тебя назвал бы я судьбой.

Но этой темной луной ночью,

Хочу назвать тебя звездой.

Звездой которая откроет,

Дверь счастья в сердце у меня.

Развеешь все мои страданья,

И любовь подаришь для меня.

Ты будешь для меня моей звездой,

Ты станешь для меня дороже всех.

Дороже той пустынной жизни,

Которая теряет смысл свой.

Прошу тебя будь моей звездою,

И путь без млечный со мной ты пройди.

— Мухибби? — переспросила Палами.

— Я тебе расскажу потом о нем, моя любовь…