Пока цветет жасмин (СИ)

Воспоминания Марселины пропали. Она даже не заметила того, как улыбка на её лице стала сильнее. Она вспомнила их первую встречу, вспомнила первое свое наказание от разозленного тогда Михаила, и на сердце почему-то стало радостно. Именно радостно. Михаил был прав когда говорил, что хорошие воспоминания нужно откладывать в памяти, чтобы периодически о них вспоминать, а плохие убирать из неё и больше к ним не возвращаться. А это воспоминание было хорошее и светлое. И оно было связано с ним…

И снова радостное воспоминание возникло перед её глазами.

— Чувак, зачем ты сегодня утром снова нахамил Михаилу? Мы тут месяц сидим. Он хотел нас отсюда выпустить, если бы не ты! А теперь ещё две недели сидеть придется. Я не могу тут больше. Михаил садист какой-то! За что мы тут? За коноплю? Ну подумаешь, сочиняли плохие стихи про Михаила из-за того, что были обкуренные. Так это конопля виновата! Ну подумаешь, сделали самодельный напиток из листиков того дерева. Я же не знал, что оно наркотическое. Я его просто посадил, тем более, там был Джошуа, и он мне разрешил. Это для красоты! И нечего было на мою тайную полянку заходить! Ну марихуана, ну и что? За это наказывать?

Причитал Бальтазар, сидя на лавочке в камере. Уже месяц Габриэль и его лучший друг, Бальтазар, отбывали наказание в Небесной темнице. Эти двое слишком часто доводили бедного Михаила до седины, слишком часто устраивали пьяные гулянки, дебоши и даже разврат, не забывая затаскивать к себе в постель разных ангелесс. Да те и против особо не были, и архистратиг ничего не мог с ними поделать. Последнее, на что решился архангел, было заточение младшего брата и его друга в Небесной тюрьме. Только так он мог обезопасить Небеса от этих заядлых гуляк и дебошир.

— Бальти, мой дорогой Бальти, — начал Габриэль, глядя на недовольного ангела. — Выдохни. Михаил отсюда нас выпустит. Ну, подумаешь, заточение… Уже месяц сидим, и ты мне месяц одно и тоже говоришь.

— Да пофиг мне на заточение! — вскричал Бальт, ещё сильнее злясь. — Тут другое важно. У меня месяц не было этого… А мне нужно. Это нормальная физиологическая потребность, и мой организм требует этого. А этого не будет, пока мы сидим в заточении! Темницу часто охраняют ангелессы, да, но это не то! С ними у меня уже было, а мне нужно ещё!

— Успокойся, обкуренная истеричка в сексопильном пиджаке, — отозвался Габриэль, на долгую речь лучшего друга. — Между прочим, из-за твоей тайной полянки и кустов конопли мы и здесь! Лгать нужно лучше! Так что молчи теперь и хватит ныть! Месяц сидели, и ещё две недели просидим.

— Из-за меня? Это наоборот ты виноват! Ты что думал, Михаил не отличит фрезию от конопли?! Он сразу понял, что там росли кусты конопли! По их листикам. У них форма листиков отличается… — Бальтазар прикусил губу, все ещё вспоминая визит Михаила к нему на тайную поляну, где росло много кустов конопли, за которыми так трепетно он ухаживал и лелеял каждый листочек.

Но ответить Проказник не успел. Внезапно арочная железная дверь на повороте к камерам заскрипела, а затем и отворилась. В коридоре темницы послышались шаги, и спустя пять минут было отчетливо видно миловидную блондинку, за которой шло два ангела и Рафаэль.

Блондинка, опустив голову, направилась к соседней камере, которая находилась напротив камеры Бальта и Гейба. Она даже не обратила внимание на узников-дебоширов, а прошла внутрь и присела на каменную лавочку. Рафаэль закрыл камеру, а затем направился на выход.

— Раф, передай Михаилу, что мы всё осознали! И пускай нас выпустит отсюда, — вскричал Габриэль, подойдя вплотную к решетке.

На голос младшего брата чернокожий остановился, а затем обернулся. Марселина же не обратила внимание на возгласы узника, а Рафаэль ответил:

— Две недели, Гейб, две недели! — спокойно сказал он и направился к выходу. Уже стоя перед большой арочной дверью, Рафаэль приказал страже: — Глаз не спускать с этих двоих и Марселины. А то о хитрости Габриэля на Небесах знают все. Так Михаил приказал.

Стражники кивнули, и чернокожий окончательно покинул Небесную тюрьму. Теперь Бальтазар, Габриэль и Марселина остались одни. В темнице повисло угнетающее молчание.

— Эй, как тебя зовут, — первым нарушил это самое молчание сладкоежка, держась за прутья решетки.

Ангелесса посмотрела сквозь решетку на друзей по несчастью и слегка улыбнулась.

— Марселина, — ответила она.

— Марселина, — Габриэль повторил это имя, а затем посмотрел на Бальтазара, который только пожал плечами. — Новенькая? Я тебя раньше не видел?

— Да, новенькая. А тебя как зовут?

Лицо младшего архангела озарила улыбка.

— Меня зовут архангел Габриэль, а это мой лучший друг — ангел Бальтазар, — представил себя и друга Фокусник, смотря на новую знакомую. — Очень приятно, Марселина. Будем теперь вместе. Не бойся. В темнице ничего страшного нет.

Ангелесса закивала головой, а затем попыталась переварить информацию, которую получила от своих знаменитых узников. Она была наслышана о Габриэле от своей подруги, ангелессы Эсфирь, но чтобы он сидел с ней в одной темнице. Вот это было странно и неожиданно.