Пока ты моя

Разумеется, позже мы смеемся над этим, и Клаудия – полностью на моей стороне.

– Бестолковая секретарша! Я написала ей письмо. Отправила по электронной почте. Попросила довести до сведения коллектива. Даже переговорила с миссис Калвер до того, как вы приступили к работе. Утром вы познакомились с учительницей. Господи! – Клаудия только что вернулась домой с работы. Бросила ключи, сумку и туфли в прихожей. – Кто-нибудь мог решить, что вы похитили детей.

Я и похитила.

– Именно это сказал какой-то противный старик, когда я демонстративно вышла оттуда с детьми, – иронично улыбаюсь в ответ.

– Они тут же позвонили мне. Думаю, нам не стоит обвинять их в том, что они выполняют свою работу.

И Клаудия смеется – запрокинув голову, заливается прекрасным смехом, обнажая белые зубы. У нее очень красивая шея.

Позже, когда мальчики помылись, послушали книжку на ночь и легли в свои кровати, измотанные и счастливые, со свежим мятным дыханием, я прихожу в свою спальню и включаю ноутбук. Спешно печатаю электронное письмо и кликаю, чтобы отправить.

Потом принимаюсь распаковывать оставшиеся вещи. Футболки и топы кладу в один ящик, нижнее белье – в другой, все убираю довольно неряшливо. Размышляю о тягостной задаче снова собирать все это каждый пятничный вечер. Просто смешно. Клаудия хочет, чтобы я уходила на уик-энды, – могу понять, что им хочется побыть в семейном кругу, – но, если честно, не могу позволить себе это. Она вот-вот родит.

Я хватаю свой ноутбук и делаю кое-какие заметки. Когда пишу «дата родов», палец ударяет не по той клавише, и выходит «дата смерти» – die date вместо due date. Грызу сломанный ноготь. В конце концов, с компьютером, все еще лежащим у меня на коленях, я засыпаю прямо в одежде.

* * *

Просыпаюсь позже с затекшей шеей. Часы у кровати мерцают, показывая два двадцать ночи. Я разгибаюсь, вытягиваюсь и быстро сбрасываю с себя одежду. Полностью обнаженная, я внимательно смотрю на свое тело в зеркале во весь рост. Что и говорить, кожа да кости. Мои тощие бедра вваливаются, а моему плоскому, почти впалому животу наверняка позавидовали бы многие женщины. Я не могу даже на мгновение представить себя беременной.

6

Расс Гудол оказался худым нервным человеком. Если бы он был собакой, подумала Лоррейн, то только борзой. Даже просто находясь с ним в одной комнате, инспектор Фишер нервничала, а это случалось с ней крайне редко. За эти годы – в особенности недавние – она научилась излучать спокойствие и безмятежность, нарушить которые не мог даже Адам. Ни его подъемы в несусветную рань и десятимильные пробежки, ни то, как он подсчитывал точное количество чернослива и взвешивал мюсли на завтрак, ни его навязчивая идея пить ровно восемь бутылок минеральной воды в день, точно так же, как и обычные тридцать минут медитации (он славился тем, что занимался этим даже на месте преступления), не могли пошатнуть ее крепкий, основательный центр тяжести. Рассу Гудолу, несмотря на его тщедушную фигуру и тонкие ярко-рыжие волосы, удалось поколебать ее спокойствие своей неустойчивой аурой.

– Вы ведь отправляли ей открытку с пожеланием удачи, – твердо стояла на своем Лоррейн. Имя Расс не такое и редкое, но достаточно необычное для того, чтобы Салли-Энн знала двух его обладателей.

– Я уже сказал вам, что не знаю никакую Салли-Энн.

– Вы указаны в качестве ближайшего родственника в медицинских документах, относящихся к ее беременности. Медицинский центр «Уиллоу-Парк» подтвердил, что именно вы – тот самый Рассел Гудол, которого она записала в свою карту. Кроме того, вы – пациент отделения хирургии.

– Они не должны были раскрывать подобную информацию. Это нарушение конфиденциальности.