Пока ты моя

Молодая женщина совершенно не обращала внимания на мольбы успокоиться, лишь продолжала истерично извиваться, в припадке неистовства круша витрины с игрушками и приспособлениями для кормления детей. В воздух взлетел весь зоопарк плюшевых животных, рядом оглушительно загрохотали меламиновые тарелки и пластиковые бутылочки. Женщина срывала одежду со стоек и, комкая, отправляла ее в растущую беспорядочную кучу, а еще пихала детские коляски, и те катились по узким проходам между стеллажами с товарами, едва не попадая в зевак, стекавшихся посмотреть на «сдвинутую по фазе истеричку».

Я знала, что должна что-то предпринять. Чувствовала, будто все это — моя вина.

Я подошла к женщине, совершенно не заботясь тем, что сама могу попасть под горячую руку.

— Пожалуйста, успокойтесь. Вы навредите себе или ребенку.

При слове «ребенок» она на мгновение замерла.

— Я не хочу этого долбаного ребенка! — в ярости бросила женщина и продолжила бушевать, пока двум охранникам не удалось обуздать ее.

Я не уходила и опустилась на пол рядом с ней, когда ее колени подогнулись. Руки несчастной скрутили за спиной.

— Осторожнее. Она беременна, — предупредила я охранников. Они тут же ослабили свою хватку.

Слезы струились по лицу женщины, она рыдала и икала в постепенно отступающем приступе истерии.

— Все будет в порядке, просто дышите как можно спокойнее, ровнее. — Я показала ей, как правильно дышать, сложив ладони у лица, поскольку ее ребра ходили ходуном в такт работе легких, словно в мире вдруг закончился весь кислород. Это могло навредить ее ребенку.

В конечном счете женщина немного успокоилась, ее состояние выровнялось, и стало казаться, будто она слышит меня. Толпа рассеялась благодаря продавцам и спутнику женщины, который гладил ее по голове и держал за руку. Бедняжка, похоже, не понимала, где находится.

— Она может где-нибудь немного посидеть? — спросила я у продавщицы, которая с готовностью отвела нас в подсобку, пока ее коллеги принялись наводить порядок.

Усевшись между своим спутником и мной, женщина принялась потягивать воду из стакана. Ее щеки наконец-то зарумянились.

— Я не хочу этого ребенка, — произнесла она дрожащими губами. — Я боюсь.

Сквозь меня будто ледяная река хлынула, но я сумела удержать готовую прорваться дамбу под контролем. Эта женщина ничего обо мне не знала, наши жизни никак не пересекались, и ей никогда не суждено было узнать, как больно она только что прищемила самый глубокий нерв моего сердца.

— Я — Клаудия, — мягко сказала я. Она явно не могла мыслить здраво. Ну разумеется, она хотела своего ребенка. — Я могу вам помочь. Вам нечего бояться.

На этих словах она, похоже, окончательно успокоилась.

— Ваше тело прямо сейчас претерпевает удивительные изменения, и, поверьте мне, это может самым невероятным, безумным образом сказаться на том, что вы чувствуете. — И я расплылась в утешающей улыбке.

Женщина продолжала потягивать воду, сжимая стакан дрожащими руками.

— Вы тоже беременны? — прошептала она.

— Да, — кивнула я. В сложившихся обстоятельствах мне показалось правильным сказать именно так. Мне хотелось завоевать ее доверие, успокоить ее и, самое главное, помешать ей сделать то, о чем она будет жалеть всю оставшуюся жизнь. — Именно поэтому я точно знаю, что вы чувствуете.

— Меня все время тошнит, и сознание выкидывает со мной злые шутки. Я не знаю, как мне удается вставать утром, я едва могу держаться на ногах весь день, но при этом у меня никак не получается уснуть ночью. А ведь не прошло еще и трех месяцев, и одному Богу известно, на что я буду похожа в самом конце. — Она снова сорвалась на рыдания. — Если я вообще дойду до этого конца.

— Вы — красивая беременная женщина, и у вас будет счастливый, здоровый ребенок, — заверила я ее. — Каждый ребенок приносит с собой в этот мир свою собственную, невероятную любовь. А ваши неприятности долго не продлятся.

Я перевела взгляд на ее спутника. Продавщица оставила нас одних.

— Совсем скоро вы почувствуете себя лучше, вероятно, это произойдет уже на следующей неделе. Или, может быть, даже сегодня вечером, — сказала я с легкой улыбкой. Я должна была подарить ей надежду.

— Я записана на аборт, — прошептала мне женщина.

По глазам несчастной я видела, как ей стыдно, но не хотела, чтобы она знала о моих чувствах по этому поводу. Я отчаянно сдерживалась, пытаясь держать под контролем свои эмоции. В конце концов, она не была виновата в моих бедах.

— Это ответственное решение, — сказала я.

Она тут же кивнула и призналась:

— Я не знаю, что делать.

— Никто не может решить это за вас, — пустилась в размышления я. — Но внутри вас растет другой человек. Вы должны лелеять эту жизнь, беречь ее, как свою собственную.

Я заметила вспышку света, мелькнувшую в заплаканных глазах, словно осознание чего-то особенно болезненного помогло ей прийти в себя.