Пока ты моя

Погружаюсь в раздумья, медленно обводя взглядом огромную спальню. Стену выступающей части камина украшают яркие обои с павлиньим рисунком, тогда как остальная комната выкрашена в бледный оттенок охры — обычно такой цвет носит какое-нибудь пафосное название. В центре спальни стоит массивная резная кровать из красного дерева на четырех высоких ножках. Постельные принадлежности идеально разложены, в том числе винтажные кружевные подушки, которые, если бы я спала здесь, были бы сброшены на пол.

Я представляю, как Джеймс собирает свою дорожную сумку. Меня удивило то, что она оказалась такой маленькой, но потом я предположила, что он должен путешествовать в своей подводной лодке налегке. Я прямо вижу его, тщательно складывающего накрахмаленные рубашки поверх чистых отутюженных брюк, — все вещи убираются в сумку с типично военной аккуратностью. Потом они будут сложены в самом мрачном отделении на борту судна, и члены экипажа субмарины приступят к своей нелегкой работе в стесненных условиях. Я представляю, как Клаудия наблюдает за подготовкой мужа к отъезду, держась за свой прекрасный растущий живот, и ее глаза наполняются слезами при мысли о том, что рожать придется одной. Интересно, Клаудия хотя бы помнит, что именно муж говорил ей о том, куда подевал ключ, или она была слишком расстроена его грядущим отправлением в плавание?

Удастся ли мне когда-нибудь найти в кабинете хоть что-нибудь путное?..

Действуя быстро, как лиса, я роюсь во всех без исключения ящиках, которые только удается обнаружить в комнате, стараясь не разбрасывать содержимое. Струи аромата душистого кондиционера для белья обдувают меня, поднимаясь с чистой одежды и нижнего белья, но ключа тут нет. Крайне осторожно, еле прикасаясь к вещам, я смотрю в окрашенном в белый цвет туалетном столике. Аккуратно приподнимаю крышки нескольких фарфоровых шкатулок, в которых лежат серьги, булавки, пуговицы, парочка молочных зубов. И никакого ключа.

Затаив дыхание, я приподнимаю каждый угол тяжелого двуспального матраса, молясь, чтобы удалось наконец-то увидеть брелок с пометкой «кабинет». Все, что мне удается обнаружить, это журнал с надписью по-японски на обложке и миниатюрной, абсолютно голой девушкой, смотрящей поверх розовых солнечных очков. Журнал выглядит старым, потрепанным. Должно быть, Джеймс приобрел его во время одной из своих заграничных командировок. Опускаю матрас, нисколько не сомневаясь в том, что это не единственная грязная вещица, которую наш офицер привез из заморского порта.

Ловлю себя на том, что сердце болит за Клаудию, и меня посещает нелепое желание предупредить ее о том, что я собираюсь сделать.

Ненадолго останавливаюсь, решив устроить краткую передышку, хотя чувствую себя так, словно решила отдохнуть в логове льва. Клаудия может вот-вот вернуться с работы — возможно, уже со схватками, только для того, чтобы захватить собранную для больницы сумку. А вдруг учения Джеймса отменили или перенесли, или он передумал оставлять Клаудию одну во время рождения их ребенка? Что, если он в порыве раскаяния оставил военно-морские силы и уже вернулся домой? Возможно, именно в этот момент он неслышно поднимается по лестнице, летя через две ступеньки, и, если я обернусь или просто немного поверну голову, обязательно увижу его темную тень в дверном проеме… Эта тень наблюдает за мной, тянется к украшающей столик на лестничной площадке вазе и заносит ее повыше, чтобы разбить о мою голову.

Явственно вижу, как тяжело валюсь на ковер, а вокруг разлетаются осколки фарфора.

«Безрукавка!» — осеняет меня, словно воображаемый удар заставил вспомнить. Когда Джеймс прошлым вечером запер дверь кабинета, на нем были бежевые брюки-чино и темно-синий жилет-телогрейка.

Подхожу к гардеробу Джеймса. Широко распахивая обе дверцы шкафа, вижу себя в покрытых бурыми пятнами зеркалах — сгорающую от нетерпения, испуганную. Как я и ожидала, внутри все аккуратно развешано. Запах старого дерева и мужского одеколона окутывает меня, когда я принимаюсь спешно перебирать вещи. Отодвигаю налево рубашки, потом — свитеры, а пиджаки — направо. Наконец, среди твидовых и полосатых костюмов, шерстяных джемперов и спортивных кофт, я вижу жилет. Он втиснут между другими вещами, и, когда я его вытаскиваю, коричневая кофта на молнии падает с вешалки. Я представляю Джеймса в этой кофте, как он потягивает бренди у камина, перелистывая разложенную на коленях газету.

У жилета великое множество карманов. Поочередно засовываю руку в каждый из них и уже было теряю надежду, когда мои пальцы натыкаются на что-то холодное, что-то металлическое, что-то, дающее мне понять: я на крошечный шажок приблизилась к своей цели.

Спустившись вниз, я вставляю ключ в замок. Ключ превосходно скользит внутрь, медная ручка поворачивается и поддается.

Сердце в моей груди разлетается на тысячи осколков. И в этот момент кто-то звонит в дверь.

— Я подумала, что мы можем вместе пойти в школу и забрать детей, — говорит она. Судя по ее лицу, это предложение кажется ей идеей века.

Я стою на пороге, лишившись дара речи и нервно теребя руки.