Пока ты не спишь

Он наклонился, чтобы еще раз посмотреть через щель. На другой стороне двора, за окном его класса, угадывалось лицо Мамы-да.

* * *

— Мне здесь неудобно, мадемуазель…

Димитри Мулен ерзал на детском стульчике и разговором совершенно не интересовался. Аманда Мулен отщипнула кусочек пластилина и принялась скатывать крошечные шарики.

— Понимаете, я никогда не любила учиться. Поступила в 1987-м, почти тридцать лет назад. Это моя родная школа. Директором работала госпожа Кутюрье. Тогда во дворе не было горки, в классе — игрушек, а за партами сидело всего пятнадцать человек. Я должна была бы чувствовать себя здесь как дома, но хороших воспоминаний у меня не осталось. Я говорю вам все это, чтобы вы поняли: праздники, родительский комитет, продажа пирожных на школьной ярмарке — это не мое. Не то чтобы я не хотела участвовать… Я знаю, это важно, но…

Аманда замолчала. Соединила красный комок с белым и скатала один розовый, с алыми прожилками. Клотильда терпеливо ждала продолжения.

— В общем, я не любила учиться — с самого раннего детства, лет с трех. Наверное, я не одна такая, лентяев на свете больше, чем отличников, верно? Я шесть лет сижу за кассой в «Вивеко» и все время общаюсь с покупателями, любой вам скажет. Я не особо застенчива, но у вас смущаюсь. Вокруг полно людей поумней тебя, думаю, они всё знают, у них есть собственное мнение… Я имею в виду тех, для кого школа была удовольствием.

Аманда безостановочно мяла в руках розовые шарики, перекидывая их с ладони на ладонь. «Меня предупреждали…» — подумала Клотильда. Родители часто проявляют недоверие и враждебность, даже бывают агрессивными, стоит им попасть на школьный двор, но в данном случае причина в страхе, идущем из детства.

— Расскажите мне о Малоне, госпожа Мулен.

— Конечно, сейчас. Я заговорила о себе, потому что это важно, иначе вы не поймете. Мы здесь, потому что Малон все время повторяет, что мы не его настоящие родители, и школьный психолог ему верит, так? Разве можно принимать такие слова всерьез? Малон живет с нами с самого рождения. Мы много фотографировали нашего сына, его дни рождения, праздники с соседями, прогулки по лесу, отпуск на море, игры в детском уголке торгового центра. С первой минуты жизни Малона мы расставались с ним всего на два дня — год назад, когда ездили на свадьбу к моей сестре в Ле-Ман. Если бы нам подменили ребенка, мы бы точно заметили!

Клотильда натянуто улыбнулась, а Димитри даже глаз не поднял от игрового коврика.

— Спросите кого хотите, мадемуазель, — не успокаивалась Аманда, — наших соседей, моих родственников, семью Димитри, няню Малона, мамочек, которые гуляют с детишками в парке Эланд… Это мой ребенок! Вы ведь помните, мы пришли записываться в школу в прошлом мае. И в мэрии не могли забыть, как мы регистрировали сына. У нас все бумаги в порядке.

— Конечно, госпожа Мулен, никто в этом не сомневается.

В классе наступила тишина — полная, какой Клотильде никогда не удавалось добиться от учеников. Первой не выдержала Аманда. Она уронила розовый колобок на вельветовую юбку и спросила дрожащим голосом:

— У нас ведь его не заберут, правда?

Димитри вздрогнул, поддал носком ботинка белую машинку «скорой помощи», изумленная директриса открыла было рот, но Аманда продолжила:

— Мы заботимся о малыше как умеем, мадемуазель. Когда я забеременела, купили дом в Манеглизе. Это было чистое безумие, Димитри подтвердит. Нам никто не помогал, мы закабалили себя на тридцать лет, хотя ссуды были беспроцентные, но не воспитывать же ребенка в муниципальном доме в Мон-Гайар! А еще тут хорошая школа. Так я, во всяком случае, думала.

Димитри Мулен бросил на жену раздраженный взгляд, но она этого не заметила.

— Мы делаем все, что можем, мадемуазель. Следуем советам. Малон играет на воздухе, ест овощи — приходится его заставлять, редко смотрит телевизор. Мы ему читаем. Стараемся дать сыну шанс, которого не было у нас. — Аманда достала носовой платок, стиснула его в кулаке. — Если бы вы только знали, что для меня значит этот мальчик! Клянусь, я все для него делаю.

— Никто в этом не сомневается, госпожа Мулен, — повторила Клотильда, подойдя так же близко к Аманде Мулен, как делала всякий раз, собираясь причесать одного из малышей или вытереть ему нос. — Вы очень стараетесь, делаете все, что нужно. Но почему же Малон рассказывает то, что рассказывает?

— Истории о ракетах, замке, пиратах и другой жизни — прежней, той, что была у него до нас?

— Да.

— Все дети фантазируют, сочиняют, разве нет?

— Верно… но почти никто не утверждает, что живет с чужими людьми, что мама и папа — не его родители.

Аманда надолго задумалась. Димитри снова вытянул ноги и демонстративно застегнул молнию на куртке — ему явно не терпелось уйти, но жена никак не отреагировала на этот жест.

— Считаете, мы плохо о нем заботимся? — спросила она.

— Вовсе нет! — чуточку слишком поспешно ответила Клотильда.