Пока ты не спишь

Он повел внука к воде и заговорил мягким нежным голосом: «Видишь, Гути, настоящие сокровища — это совсем не то, что ты ищешь всю жизнь, они всегда спрятаны рядом с нами. Ты их сажаешь, ухаживаешь за ними, поливаешь каждый вечер — даже если не помнишь, зачем это делаешь! — и в одно прекрасное утро они расцветают».

* * *

Малон позволил Гути уснуть. Завтра утром его пушистый друг должен быть бодрым и сильным, ведь Мама-да и Па-ди идут в школу, к учительнице. Малон немножко побаивался того, что они ей скажут.

Ему тоже давно пора было спать, но он не хотел. Знал, что кошмары вернутся. Он как будто уже слышал шум ледяного дождя — холодного, сверкающего, острого, как осколки зеркала. Малон даже глаза закрывать не желал.

И вовсе не потому, что боялся темноты!

Стоило ему зажмуриться, и в голове все становилось одного цвета. Как будто кто-то взял кисть и одним мазком перекрасил все вокруг.

Цвет.

Единственный.

Красный.

Везде.

Вторник День войны

5

Василе Драгонман терпеливо ждал встречи с Марианной. Он сидел в холле комиссариата, положив на колени папку, и разглядывал сновавших мимо сотрудников. Если бы не униформа полицейских и байкерская куртка психолога из состаренной кожи, обстановка напоминала бы больничный коридор, забитый посетителями и усталым персоналом.

Появилась майор Огресс. Она шла не торопясь, по самому центру, и люди обтекали ее с двух сторон, как гордый линкор.

— Ты перезвонил врачу, Дед? — Вопрос был адресован инспектору, который направлялся к лифту.

Лейтенант Пьеррик Паделу замедлил шаг. Все сыщики Гавра звали его Дедом — из-за предпенсионного возраста и шести внуков, живущих в разных уголках Франции. Он наголо брил череп, носил серебристо-черную эспаньолку, тело у него было поджарое, как у профессионального бегуна, а глаза — как у большого доброго пса. Старожилы бригады говорили: «Наш Дед еще о-го-го!» — новички же считали его «ужасно пожилым».

— Он все утро на консультации, помощница пообещала, что шеф перезвонит, как только появится минутка.

— Но он подтвердил, что штопал именно Тимо Солера?

— На все сто. Солер связался с ним через несколько минут после того, как был замечен у аптеки в квартале Сен-Франсуа. Профессор Ларошель обслужил нашего налетчика в порту, в гавани Осака, между контейнерами.

— И доблестный доктор сразу связался с полицией? Его не смутило, что он нарушает профессиональную тайну?

— Нисколько, — улыбнулся Дед. — То ли еще будет…

Марианна отогнала мысли о раненом налетчике и повернулась к Василе Драгонману:

— Ну что, идем? Я нашла для вас время между двумя… консультациями и не могу обещать, что нам дадут спокойно поговорить.

Невозмутимость психолога резко контрастировала с царившим в участке возбуждением. Он сел, расправил полы куртки, открыл папку, достал блокнот и разложил перед собой детские рисунки. Взгляд светло-карих глаз был острым, как луч лазера, славянский акцент проявлялся сильнее, чем по телефону. «Красивые глаза, — подумала Марианна, — не банально карие, а цвета полированного дерева, терракоты или золотистой запеченной корочки круассана».

— Я принес вам рисунки Малона, майор, и мои заметки с комментариями. Они пока рукописные, но…

Марианна жестом остановила Василе, чтобы получше его рассмотреть. Обаятельный мужик, ничего не скажешь! Чуть моложе ее. Она обожала застенчивых мужчин: за их сдержанностью таится огонь. Славянский шарм и трагическая судьба героев Толстого и Чехова.

— Что, если мы начнем с самого начала? О ком вы говорите? Где он живет?

— Конечно, майор, простите. Когда волнуюсь, становлюсь бестолковым. Мальчика зовут Малон. Малон Мулен. Он ходит в младшую группу начальной школы. В Манеглизе. Знаете, где это?

Она сделала ему знак продолжать, кивнув на висевшую на противоположной стене карту эстуария[4] Сены. Манеглиз находился в десяти километрах от Гавра. Маленькая деревенька среди полей с населением в тысячу жителей.

— Со мной связалась школьная медсестра, сообщила, что ребенок все время повторяет нечто странное. Я впервые увидел мальчика три недели назад.

— И он рассказал, что его родители — не его родители?

— Именно так. Малон утверждает, что помнит другую жизнь, прежнюю…

— А родители, конечно, все отрицают.

— Естественно. — Драгонман взглянул на часы. — В этот самый момент они встречаются с директрисой школы.

— Без вас?

— Да. Предпочли обойтись без моего присутствия.

— Родители или начальство?

— По обоюдному согласию…

— Ваше вмешательство их раздражает?

Психолог смущенно улыбнулся и посмотрел на Марианну взглядом бродячего пса, выпрашивающего у прохожего кусок хлеба.

— Их можно понять. Честно говоря, если бы вас прислала не Анжелика…

— Позвольте мне кое-что объяснить. Я постараюсь говорить сжато…