Пока ты пытался стать богом… Мучительный путь нарцисса

Внизу листа тем же почерком стояла приписка: «Смешно, что когда-то давно я начала писать этот роман. Для тебя, папа, или нет, скорее, за тебя. Зачем? Не знаю. Глупо? Конечно. Но пятнадцатилетней девочке простительна глупость. И я прощаю себя за это. Как ни грустно, нельзя написать роман за другого, даже если очень хочется, даже если есть что сказать, потому что понимаешь и чувствуешь другого лучше, чем он способен понять себя. Теперь я понимаю, что этот роман был ошибкой. Очень ценной ошибкой в моей жизни.

Я прощаюсь с детской иллюзией. Иллюзией того, что я могу сделать что-то за тебя, папа. Отныне понимаю, что не могу. Пришла пора взять чистый лист, прислушаться к себе и написать первые слова моего собственного романа. И ты знаешь, я собираюсь сделать это не откладывая».

Эпилог

На Рождество сыграли Валюшкину свадьбу, Джованни и Энрико были дорогими гостями, не спускавшими с колен слегка окрепшего Василька. Лиза, переехав в отдельную квартиру, обрела цельность и уверенность в себе, научившись разделять полномочия с Королевой и оберегать Васютку от ее удушающей любви.

Катюшка с Олегом тоже собирались сыграть свадьбу в следующем сентябре. Через год по-настоящему влюбилась Елизавета, Павел стал прекрасным отцом для подрастающего сыночка. Васютка по-прежнему удивлял всех взрослостью суждений. Иногда, к беспокойству матери, просыпался и кричал по ночам. Сны о детдоме не оставят его еще несколько лет. Лиза, окончив университет и продолжая работать в королевской империи, создала общественное движение, благодаря которому попыталась донести до государства зарубежный опыт по патронатному воспитанию и отказу от системы государственных детских домов. Все это тогда казалось совершенной утопией, но Лиза была упорной и несгибаемой.

Лето все любили проводить в Ломбардии, к большой радости Джованни, который буквально обрел целую русскую семью, явно более близкую ему по духу, чем собственная итальянская, и потрясающего старшего друга – стареющего ресторатора Энрико. Василек, прозванный Джованни Васко, вскоре заговорил на итальянском свободнее, чем Елизавета. Безутешного Франко довольно быстро и «удачно» для бизнеса Марио женили, и он никогда не приезжал к Джованни, когда там гостила Елизавета.

Года через полтора объявился и Ромка, прислав мне письмо, в котором он зачем-то пространно и подробно описывал свой американский дом, машину, поездки, каких-то знаменитых партнеров. К письму были приложены фотографии. С них смотрел на меня совсем не изменившийся Ромка, обнимающий сидящую рядом красивую женщину. На лице его проступало хорошо узнаваемое выражение – он по-прежнему страдал от несовершенства этого мира.

Дно бесконечного колодца, или Мучительный путь нарцисса

Так хочется стать кем-то значительным, важным, запоминающимся! Хочется каждому, уверяю вас. Если уж не прославиться на весь мир и войти в анналы истории, то хотя бы иметь пусть небольшую, но уникальную черту. Ну, хоть как-то по-особенному готовить борщ, рассказывать анекдоты или даже болеть. Это психологическая особенность, присущая каждому, что поделаешь… Люди делятся на тех, кто признает это в себе, и тех, кто по каким-то причинам пока не хочет признать. Ощущать себя неповторимым – это нормально с психологической точки зрения. Но у некоторых из нас есть определенная предрасположенность к тому, чтобы считать себя не просто неповторимым, а уникальным в своем величии или своем ничтожестве. Внутри каждого из нас живет свой нарцисс, только как он там живет, вот в чем вопрос.