Пока ты спишь (ЛП)

Теперь она моргнула, глядя на меня, ее губы, похожие на бутон розы, были покрыты розовой помадой. Ее рот был полным и надутым. Я хотел попробовать ее снова. Желание целоваться не было чем-то таким, что я испытывал до встречи с ней. Но теперь, боже, я не мог насытиться этими губами. Мне хотелось сжать в кулаке все эти идеальные светлые волосы, пока я смотрел, как этот прелестный ротик обхватывает мой член, смотреть, как она борется за то, чтобы взять меня всего. Я хотел увидеть, как эта розовая помада будет размазана по моему члену, когда я широко раздвину ее ноги и войду в нее.

Я не знал наверняка, девственница она или нет, и мне было все равно. То, что она делала до того, как я нашел ее, не имело значения, но что я знал наверняка, так это то, что она никогда не была с таким мужчиной, как я.

Мне хотелось разрушить невинность и страх, которые я видел в ее голубых глазах, и превратить их в неприкрытый голод. Я не верил в любовь, я был неспособен на эмоции, но дикое чувство, растущее во мне прямо тогда, было всепоглощающим, и я не буду счастлив, пока она не возжелает меня, и только меня, до конца своей жизни.

Я сократил расстояние между нами, и страх, который я увидел на ее лице, усилился. Я понял. Несмотря на то, что она кончила так сильно, что брызнула мне на руку, до сегодняшнего дня мы встречались всего пару раз, по крайней мере, пока она не спала. Она не знала меня, и, к счастью, будучи под защитой своего отца, возможно, слышала обо мне, но ничего конкретного. Что бы она почувствовала, если бы узнала о том, что я сделал для Шеймуса, о том, что ее муж был монстром О'Рурка, его извращенным незаконнорожденным сыном и таким же испорченным, как и его отец-садист?

Я ненавидел, когда она так смотрела на меня. Большинство людей боялись меня; я не хотел этого от нее. Когда я позволял себе в течение последних двенадцати месяцев представлять ее здесь, со мной, в ее глазах никогда не было страха, когда она смотрела на меня, по крайней мере, в этой комнате.

— Я не причиню тебе вреда, София, — сказал я, заставляя себя говорить мягче, когда заправлял ей волосы за ухо. Она вздрогнула, когда моя рука прошлась по кружевам ее свадебного платья, по плечу, затем по спине. Я просунул руку под густую завесу ее волос, нащупал молнию и медленно потянул ее вниз.

Она замерла.

— Я-я подумала, мы могли бы… не торопиться. Узнать друг друга получше, прежде чем мы… — Она посмотрела на кровать и снова на меня. — Прежде чем мы, э-э…

— Трахнемся?

Она сглотнула.

— Д-да.

Я взял в ладони ее изящный подбородок.

— Ты моя жена, София. С этой ночи ты в моей постели. Я не хочу пугать тебя, любимая, но я не джентльмен. Я буду относиться к тебе с уважением, но я не хороший человек и не терпеливый. Теперь ты моя, и я не буду ждать, чтобы заявить права на каждый дюйм твоего тела.

Она попыталась сделать шаг назад, и я сжал ее крепче, скрипя зубами. Что я хотел сделать, так это приказать ей раздеться и наклониться над кроватью. Я хотел разобраться со всей той потребностью, которая поглотила меня с тех пор, как я впервые увидел ее год назад. Непреодолимый голод по ней, который только усилился, когда она подошла ко мне, дрожа и широко раскрыв глаза, и встала напротив меня перед тем священником.

Этот союз был единственным, что поддерживало Бреннану жизнь, и этот старый хрен знал это, но вместо того, чтобы сражаться и умереть с честью, он отдал свою драгоценную единственную дочь монстру О'Рурку. Он заслуживал страданий.

Но София этого не заслуживала, и я бы сделал все возможное, чтобы избежать этого.

Я снова внимательно посмотрел на нее. Мне нужно было набраться терпения, потому что трахать ее, пока она была в таком ужасе, не принесло бы пользы ни одному из нас.

Мне предстояло потрудиться ради этого, чего мне никогда раньше не приходилось делать.

Приподняв ее подбородок, я провел большим пальцем по ее полной нижней губе, взад-вперед, позволяя частичке Дина вернуться в мои глаза, в мой голос, в того, кем я не был.

— В твоей квартире тебе понравилось, как я заставил тебя кончить, Софи?

Ее глаза расширились, и я увидел, что она хотела сказать «нет». Она хотела отрицать это, но не могла. Невозможно было скрыть, как сильно я ее возбудил. Вместо того чтобы сказать «да», она не ответила, но ее дыхание участилось. Она была напугана, но в то же время и возбуждена.

— Это нормально — хотеть меня и ненавидеть одновременно, любимая. — Я снова провел большим пальцем по ее губе. — Может быть, я тебе немного понравлюсь? — Я скривил губы, одарив ее тем, что, как я знал, другие интерпретировали как самоуничижительную улыбку. — Может, ты и не захочешь, но там, — я указал на дверь, — я буду защищать тебя ценой своей жизни. А здесь, когда мы одни, я буду боготворить каждый дюйм твоего тела. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, Софи, потому что я твой муж, и это моя работа.

— Да.…Я ненавижу тебя, — яростно сказала она.

Я провел большим пальцем по ее подбородку, запрокидывая ее голову.

— И все же ты все еще хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

Ее лицо порозовело.

Мне нравилось, как легко она краснела.