Пока ты спишь (ЛП)

Мой разум кричал, чтобы я оттолкнула его, но я не могла пошевелиться, не тогда, когда эти холодные зеленые глаза затянули меня в его паутину, и я не могла понять, как выбраться обратно. О боже, он был прав. Пульсация между моими бедрами была такой сильной, что мне пришлось сжать их вместе, и небольшое облегчение, которое пришло, заставило меня всхлипнуть.

Его покрытая шрамами и татуировками рука пробралась мне под платье, касаясь обнаженной плоти, прежде чем палец с грубой кожей скользнул вверх по шву моих плотно прижатых друг к другу бедер, и я задрожала.

— Раздвинь ноги, — сказал он.

Я прикусила губу, злясь на себя. Я должна была бороться с ним, царапаться и кричать, но какой в этом был смысл? Теперь я принадлежала ему, мой отец отдал меня этому человеку, и если я сбегу, мой брат окажется в опасности. И все же я попыталась выразить какой-то протест, но по какой-то причине не смогла заставить себя произнести нужные слова. Я не могла заставить себя сказать «нет». Однако моя гордость тоже не позволяла мне уступить ему.

Его рука скользнула по моим трусикам, прежде чем он запустил палец между моих сжатых бедер, задевая клитор через нижнее белье, и я снова захныкала.

— Как я и сказал, лапочка, чертовски промокшая.

У меня перехватило дыхание, и я сильнее прикусила губу.

— Уступив этому, ты ничего не изменишь, Софи, — сказал он, его голос снова стал мягче, но это был не он, это был чей-то другой голос. Голос Дина. Даже ирландский акцент исчез. Он давал мне то, чего, как он думал, я хотела, и, помоги мне бог, это сработало. — Ты все еще можешь ненавидеть меня, пока я трахаю тебя так хорошо, что ты забываешь собственное имя. Я не буду осуждать тебя за то, что ты берешь что-то для себя, что доставляет удовольствие. Ты заслуживаешь награды. — Он прижал большой палец к моей нижней губе, высвобождая ее из моих зубов. — Теперь раздвинь для меня ноги.

Мои мышцы напряглись, и я задрожала с головы до ног. Я, должно быть, сошла с ума, потому что хотела этого, хотела того, что он предлагал. Бегство от страха и боли предательства. Он надавил большим пальцем на мою губу, чуть приоткрывая мой рот, и скользнул большим пальцем внутрь, совсем чуть-чуть, касаясь моего языка. Это было странно, но это также вызвало глубокий пульс внутри меня.

Он покачал головой.

— Это останется только между нами. — Он поцеловал меня в уголок рта. — Увлажни мою руку.

Я не могла сопротивляться, мне было так больно, что я не могла ясно мыслить. Промокшая, опухшая и отчаянно желающая, чтобы он унес страх и печаль прочь. Я немного отстранилась, и он мгновенно воспользовался этим в полной мере, скользнув рукой вниз по моему нижнему белью.

Один из его толстых пальцев надавил внутрь, прямо посередине, скользя по моему гладкому клитору, кончик его пальца коснулся моего входа.

— Такая хорошая девочка, — сказал он.

У меня чуть не подкосились колени. Мне было стыдно за то, что просто слышать, как он говорит это таким глубоким завораживающим голосом, притворяясь тем, кем он не был, чуть не довело меня до крайности.

Он глубже засунул большой палец мне в рот.

— Пососи его для меня.

Как послушный маленький питомец, которым он меня назвал, я сделала то, что он сказал, я засосала его большой палец в рот.

— У тебя такие красивые губы, Софи.

От его похвалы внутри меня скрутился клубок постыдного удовольствия. Я чувствовала, что схожу с ума. Его палец, все еще прижатый к моему отверстию, медленно, очень медленно проник внутрь. Я застонала вокруг его большого пальца, и он начал трахать меня пальцем.

— Еще? — спросил он, внимательно наблюдая за мной.

Я кивнула, не в силах сделать что-либо еще.

Его палец выскользнул из моей киски, и я протестующе захныкала. Он проигнорировал меня и быстро расстегнул молнию на мне, помогая снять платье, и снова я позволила ему. Под ним на мне не было ничего, кроме трусиков. Мою кожу лихорадило, каждая частичка меня горела, отчаянно желая освобождения. Он прижал меня к себе, увлекая назад, пока мои ноги не коснулись его кровати.

— Ложись.

Я снова подчинилась, и моей разгоряченной коже было невероятно приятно ощущать прохладу хрустящего хлопка. Он схватил мои трусики и стянул их с моих ног, отбрасывая в сторону. Я лежала обнаженная перед ним, тяжело дыша, безразличная, наблюдая, как он снимает куртку и вешает ее на спинку одного из стульев, не в силах отвести взгляд, когда он расстегнул рубашку, обнажив гладкую, мускулистую, покрытую чернилами кожу.

Он скинул ботинки и носки и забрался на кровать в одних брюках, нависая надо мной, пока его тревожный взгляд скользил по моему дрожащему обнаженному телу.

— Такая чертовски красивая, — сказал он, затем наклонился и поцеловал меня. — Ты доставила мне огромное удовольствие, Софи.