Я быстро сделала, как он сказал, и плюнула ему в руку. Он провел слюной вокруг своей твердой длины и начал поглаживать. Его член был длинным, толстым и жилистым. Его кулак сжимался вокруг головки с каждым ударом вверх, слегка поворачивая ее, а пресс напрягался с каждым ударом. Кольцо, которое я надела ему на палец ранее, сверкнуло, когда его рука двинулась, и тяжесть моего внезапно стала невыносимой.
Его ноздри раздулись.
— Ты так хорошо кончила для меня, София, но я знаю, что твоя киска все еще ноет. Я знаю, как сильно она хочет, чтобы её трахнули.
Он дрочил прямо там, между моих раздвинутых бедер. Все было наперекосяк, я должна была оттолкнуть его, убежать в ванную и запереться там, но я не могла отвести взгляд, когда его движения участились, когда его щеки потемнели, а грудь вздымалась сильнее.
Он наклонился вперед, приподнялся на локтях, нависая надо мной, прижимаясь своими бедрами к моим, не толкаясь в меня, а удерживая свой член между нами.
Я толкнула его в грудь.
— Я сказала «нет».
— И я не собираюсь принуждать тебя, — сказал он, откидывая бедра назад, затем протащил свой член в мою щель, двигая им между нашими плотно прижатыми друг к другу телами.
Каждое поглаживание дразнило мой и без того чувствительный клитор, и, помоги мне бог, я почувствовала, как нарастает еще один оргазм. Я открыла рот, чтобы возразить, и он снова поцеловал меня, облизывая мой рот, глубоким поцелуем, который стер из моих мыслей все, кроме того, что происходило между моих бедер.
Он двигался быстрее, прижимался тверже.
— Обхвати меня ногами за талию, — прошептал он мне в губы.
Как послушная собачка, я сделала это, слишком захваченная надвигающимся оргазмом, чтобы даже думать об отказе. Он поднял руки.
— Посмотри между нашими телами, — прорычал он. — Посмотри, что ты сделала со мной, София.
Я так и сделала. Я посмотрела вниз, мимо его напрягающейся груди и напрягающегося пресса, на его член, толстый и темный, блестящий от моих соков, широко раздвигающий мою киску, когда он толкается в меня. Это зрелище уничтожило меня, толкнув за край. Я дернулась и вскрикнула, кончая во второй раз. Такого со мной никогда раньше не случалось.
Член Киллиана пульсировал напротив меня, и он кончил мне на живот. Он прижался лицом к моему горлу, сильно посасывая мою шею, его зубы задели мою плоть, и он низко застонал, отчего по всему моему телу побежали мурашки.
— Вот так, моя хорошая девочка, — прошептал он мне на ухо. Дин ушел, а Киллиан вернулся, и моя киска содрогнулась при звуке его грубого голоса, восхваляющего меня с ирландским акцентом.
Я едва отдышалась, когда он оторвался от меня, выбираясь из кровати. Схватив рубашку, он вытерся, затем бросил ее на кровать рядом со мной. Я лежала, потрясенная, не в силах пошевелиться, пока он подтягивался и натягивал штаны. Затем, схватив новую рубашку, он натянул ее и сказал:
— Мне нужно позаботиться о некоторых вещах. — Его голос теперь звучал по-другому, тверже. Дина больше не было видно. Киллиан снова убрал его. — Душ там, если хочешь.
Затем он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
Я уставилась в потолок. Что, черт возьми, я наделала?
Что, черт возьми, со мной было не так, что я позволяла ему делать все это без какого-либо реального сопротивления? Киллиан О'Рурк был худшим монстром, способным убить собственного брата, а возможно, и своего отца, который признался, что убил бы моего, если бы ему сказали, не раздумывая, и все ради того, чтобы получить больше власти. Такой человек, который полностью стал кем-то другим, чтобы манипулировать другими и получать то, что он хотел.
Я не знала, с кем столкнусь, когда он войдет обратно в эту дверь, но я должна была быть готова.
Вскочив с кровати, я бросилась в ванную, отчаянно желая смыть его, смыть то, что я только что сделала. Я включила душ и встала под струю горячей воды. Я потянулась за средством для умывания и замерла.
Флакон стоял рядом с другим, более универсальным, тем, которым, очевидно, пользовался Киллиан, потому что, в отличие от этого, им уже пользовались. Еще там были шампунь и кондиционер салонной марки, которые я всегда покупала. Он буквально однажды был в моей квартире, и, черт возьми, у него точно не было времени проверить, что было у меня в душе.
Беспокойство наполнило меня, когда я быстро умылась и вышла.
Я вела себя глупо. Когда он попросил кого-то упаковать мои вещи, они, очевидно, увидели, чем я пользовалась. Но почему его это волновало? Это казалось несовместимым с мужчиной, который только что вышел из спальни. Во что, черт возьми, он играет?