Пока ты спишь - враг качается. (наездник -3) Без ограничений

Увидев меня часть щенков путаясь в лапах подбежали ко мне. Уткнулись мокрыми носами в протянутую ладонь, шершавые языки слизывали с кожи запах шашлыка, скулили, ластились и тяфкали.

— Вот, местная сука ощенилась, согрешила с приезжим алабаем, теперь не знаем куда девать, — будто извиняясь и оправдываясь смущенно произнес один из охранников, — не топить же их.

Я встал и, быстро сходив до стола, взял пару оставшихся кусочков шашлыка. Размял их помельче и скормил двум щенкам, вертевшимся вокруг меня.

Тут вышли девушки и количество восторженных возгласов, уси-пуси и прочего ми-ми-ми возросло в разы. Щенки будто ждали этого, с радостью, довольно виляя коротенькими хвостиками, кинувшись в женские объятья. Даже Иван умиленно гладил сразу две мохнатые спинки, довольно улыбаясь.

Странно все же устроен человек. Некоторое время назад эти люди, мои друзья, вполне себе легко убивали людей. Кроваво и особо жестоко. Я тоже не шибко от них отличался. Если не сказать больше.

А теперь, что я, что они, умиляемся маленьким пушистым щенкам, что случайно встретились нам во время бегства от убийц. Правильно говорят, что человеческая душа — потемки.

— Может, возьмете щенка? — вдруг спросил охранник. — Они вырастут, хорошими сторожами будут.

— Ой, а давайте и в самом деле возьмем! — чуть взвизгивая от удовольствия произнесла Лена.

— Лена, ну какое возьмем? Мы не знаем где завтра жить будем, а ты животное завести хочешь!

АСК устанавливаются в любое живое существо весом свыше двух килограмм. Существуют специальные алгоритмы привязки питомца с АСК к хозяину с АСК. А условий, чтобы твои последователи были именно людьми, Тридцатьседьмым не озвучены.

Вот как…

Рыже-белый щенок с зелеными глазами смотрел на меня. Вилял хвостом, кружился возле ног, облизывался после вкусного кусочка шашлыка. Я присел рядом с ним, потрепал по загривку.

Булька.

Кличка всплыла в голове сама собой. Да, именно так и буду его звать.

— Пошли, — похлопал себя по штанине и мелкий встрепенувшись побежал следом.

— Ура! — завизжали девчонки. — У нас будет собака!

5.2

Кортнев Семен Владимирович

Батя вежлив. Батя учтив. Он обращается на Вы и пристально смотрит в глаза.

Если бы передо мной был выбор — стоять сейчас перед невероятно вежливым начальником или оказаться в паре метров перед разъярённой белой акулой, без акваланга, клетки и прочих средств защиты, то я бы доплатил все свои деньги, чтобы оказаться именно там. И глядеть в ее окровавленные глаза и благословить всех богов, что оказался всего лишь перед тут.

По всему главку ходили слухи и мифы о вежливом Алексее Борисовиче. И о его собеседниках, к которым он проявлял такое внимание. Кто-то в итоге после такой спокойной и учтивой беседы стрелялся, кто-то пропадал. Особо счастливые уезжали в Сибирь. На поезде, где вместо окон решетки.

— То, что Вы сейчас находитесь здесь, передо мной, а не в карцере, совершенно не моя вина.

Он сидел за своим столом и смотрел на меня, застывшего по стойке смирно, снизу вверх. Психологи утверждают, что человек чувствует себя ущемлённым, когда кто-то стоит и смотрит на него сверху. Ответственно заявляю, что это ложь, *издеж и провокация.

Я ощущал себя словно жук, пришпиленный булавкой к мягкой подушечке. На меня направили поток света, меня рассматривают сквозь мощнейшее увеличительное стекло и видят все мои слабости и уязвимости.

В глазах Бати плескался океан. Океан крови, в котором торчали острые акульи плавники. И я тонул в нем, в океане, в его глазах.

— Виноват, Алексей Борисович, — это все слова, что у меня хватило храбрости произнеси вслух.

Наблюдаю повышенное сердцебиение, наблюдаю увеличение артериального давления. Провожу корректирующие мероприятия.

— Я рад, что мы с вами думаем одинаково. Упустить Валовца, находящегося в плену на Вашей базе… Упустить второй, между прочим, раз. Я такого не прощаю. Ради него Система пошла на прямое убийство АРБИТРа! — он медленно, осуждающе покачал головой.

«О-хо-хо, — подумалось мне, — зачем он упомянул и буквально подтвердил убийство АРБИТРа нашими шефами? Такую смертельную информацию просто так не говорят».

В памяти вспыхнули, словно кадр из кино, глаза Веры. Ее нежный взгляд, смотрящий на меня. А я смотрел на нее, зажимая ее хрупкую ладошку в своих кулаках. На плечо мягко легла рука медсестры, словно говоря мне: «Пора». Глаза жены с огромными синяками вокруг. Белый медицинский халат, что заставили надеть доктора там, в приемном покое. Резиновые колеса тележки передвигались совсем бесшумно, увозя ее по сверкающему белизной и холодным светом коридору. Рецидив, сказали мне, никаких гарантий и обещаний. Сделаем все возможное.

Она уезжала по коридору. Я уезжал в Москву. Кто из нас выживет?