Пока ты веришь

Это случилось через неделю после большого праздника в честь идола Тхор. Дасар шел по городской улице по направлению к дому, когда его окликнул сзади женский голос. Обернувшись, он увидел, что улица совершенно пуста. Не было не только обладательницы голоса – ни единого человека, ни одной собаки, даже птицы и те не пролетали над ним. Погрузившись в эту мертвую пустоту, Дасар похолодел и замер на месте. Ноги будто стали продолжением мостовой. Она не оставила его. Эта проклятая ведьма снова принялась за свое!

«Ты еще не все сделал, Дасар, – проворковал голос в голове, – ты послужил лишь Культу, так послужи теперь и мне».

– Что ты хочешь? – прошептал Дасар.

Но она не ответила. Вместо этого перед глазами Дасара поплыли странные картины. Он видел себя подле той девушки со струящимися волосами, с которой он списал изваяние. Их обнаженные тела переплетались, соединялись в причудливых позах, которые Дасар даже не мог себе вообразить. Но он ли это был? Очертания его собственного лица менялись, становясь чуть мягче. Дасар никогда прежде не видел этого юношу, которым он стал в собственных видениях, но каким-то образом знал, что это его повзрослевший сын.

Картинки сменяли одна другую, в них были как знакомые лица, так и люди, которых он не знал. Все это – лица, голоса, городской шум – навалилось скопом, разрывая сознание на части. Он не мог отличить уже прошедшее, канувшее в века, от того, чему только предстояло случиться. Зачем она показывает ему все это?

Вся жизнь Токена пронеслась перед его глазами за секунду или за долгие часы – он совершенно утратил чувство времени. Но увиденного хватило с лихвой. Будто острые иглы кололи изнутри, пронзая душу и сердце, изнывавшее от жалости к единственному ребенку. Он должен это остановить, непременно должен. Дасара не оставляло чувство, что это он запустил механизм, что это он навлек на свою семью все те грядущие беды.

Тем временем ноги его, покорные неведомому инстинкту, принесли своего хозяина к идолу, который Дасар опрометчиво считал корнем зла. Внезапно сознание прояснилось, наполнившись оглушительной тишиной, будто внутри черепа раздулся огромный рыбий пузырь. Единственным звуком, который слышал Дасар, был низкий, вибрирующий гул, исходящий от самой земли.

Дасар медленно поднял голову, обливаясь холодным потом. На миг он представил, что сейчас встретит насмешливый взгляд статуи, но Тхор по-прежнему смотрела вдаль, безучастная к тем, кто приходил к ней. У ее ног лежали охапки увядших цветов, а также остатки пищи, предназначавшейся богине, но в итоге растащенной птицами и мелкими лесными зверьками. Но Тхор все же не осталась голодна – бурые пятна на белых ступнях красноречиво говорили сами за себя, пусть это была и не человеческая кровь.

– В тебе все дело, – пробормотал Дасар и глупо захихикал. – В тебе, проклятая деревяшка. Я создал чудовище своими руками.

Он поднес ладони к глазам. Пальцы дернулись и слегка согнулись, будто сведенные судорогой. Он разглядывал собственные руки так, словно их обагряла кровь. Где-то здесь… он оставил это где-то здесь и думать забыл. Дасар бросился к дереву, растущему на краю поляны, запустил руку в небольшое отверстие под корнями и нащупал сверток непромокаемой ткани. Развернул и вытряхнул на ладонь кремень и огниво, которые он спрятал в пору работы над идолом, так как часто приходилось ночевать здесь. На лице Дасара отразилось маниакальное удовлетворение. Он решит эту проблему, исправит свою ошибку и защитит близких. Как просто. Она скоро оставит его в покое. Его и Токена.

***

Токен помогал матери в огороде, когда с ним произошло что-то такое, чего не было раньше. Он впервые увидел четкую движущуюся картинку, хоть и не понял, что она означает. Мальчик просто с завидным рвением выдергивал сорняки и на секунду отвлекся на длинного земляного червя, выползшего на поверхность. Грязно-розовое тельце червя вытягивалось и сокращалось, пока он передвигался по грядке. Вытягивалось и сокращалось. Все медленнее и медленнее, превращаясь в столб пламени, который взвивался ввысь, вытягиваясь, и возвращался в прежнее состояние, сокращаясь. Ослепительно яркое пламя.

Токен протянул руку в полной уверенности в том, что огонь не обожжет ее, и уже почти погрузил пальцы в пламя, когда протяжный женский крик, исполненный боли, оборвал видение. Токен по-прежнему сидел на корточках возле земляничной грядки с вытянутой вперед рукой. Червяк уже куда-то делся – должно быть, нашел отверстие, через которое смог возвратиться обратно в прорытую им под землей замысловатую сеть тоннелей.

– Мама, – позвал Токен, и Атаана вскинула голову, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. – Кто кричал?

– Я ничего не слышала, – пожала плечами Атаана. – Пойди в дом, умойся холодной водой и полежи немного. Ты весь день просидел здесь со мной на жаре, вот и мерещится всякое.

Токен вскочил на ноги.

– Мама, мне срочно нужно к Афису. Что-то плохое вот-вот случится, но я сам не смогу понять, что именно.