Пока ты веришь

— Форест-Форест, — ласково пожурила пленница, проверяя, вернулся ли к ней отобранный замораживающим заклинанием голос. — И отчего, позвольте узнать, вы еще не вдовец? Сомневаетесь? Или не успели придумать, каким именно способом от меня избавиться, чтобы не разочаровать старомодное салджвортское общество?

Мужчина поморщился:

— Я не собираюсь заниматься этим лично. И сперва с вами побеседуют.

Подозрения подтвердились: некто приказал Келлару задержать супругу в случае, если она решит внезапно его оставить, и приготовил ларец с инеем. Адалинда с сожалением признала, что неведомый некто оказался предусмотрительнее, нежели она.

— Я должна дожидаться беседы и своей смерти на полу? Может, проявите учтивость и поможете даме сесть в кресло?

— Обойдетесь, — процедил Келлар.

«А если бы ему не запретили, и ногами отпинал бы», — мысленно отметила настроение будущего вдовца Адалинда. Хоть что-то хорошее. Значит, тот или те, кому не терпится с ней пообщаться, тоже оставят немного времени. Но вот стоит ли с ними встречаться? Интуиция вопила: ни в коем случае! Не в нынешнем состоянии. Сейчас бы с муженьком все-таки расстаться. А лучше — местами поменяться и сдать одного бывшего другому… Или нет? Фредерик видел Фореста, должен был что-то заметить — эмпат его уровня просто обязан был почувствовать угрозу. Но он и лишнего раза в сторону Келлара не взглянул. Новый покровитель так хорошо подстраховал картежника-казнокрада или у внезапной слепоты Фредерика имелись другие причины?

Но сейчас не время было думать об этом. Мысли, как известно, стократ быстрее ветра и скоростного поезда, но часы-то тикают, и господин Форест на эти часы поглядывает с томительным предвкушением. Вот-вот заявятся ожидаемые им гости, а хозяйка на полу, растрепанная, в мятом платье — никак дорвался супруг до запретных прелестей под предлогом обыска. Ничего, она после ванну примет, случалось, и не такие мрази лапали.

— Какой вы, право, грубый, — вздохнула Адалинда. — Мужлан.

— Подстилка! — не остался в долгу муженек.

И почему каждый мужчина, который тебя не получил, норовит обозвать шлюхой? В чем логика?

Адалинда, хоть в ее положении это смотрелось нелепо, передернула плечами, а Келлар вдруг громко чихнул: позади него, на секунду назад пустом подоконнике, сидела трехцветная кошка.

— Тварь, — ругнулся все еще не бывший муж, имея в виду то ли супругу, то ли причину своей аллергии.

Скорее второе, ибо тут же принялся озираться. Но Роксэн никогда не попадалась.

Пока он вертелся и чесал нос, кошка успела соскочить на пол и, шмыгнув под диван, пробежала полкомнаты, чтобы выбраться за спиной у хозяйки. Ласково, но не без упрека потерлась о связанные руки.

«Да, — признала Адалинда. — Снова влипла. Но мы же выберемся?»

Роксэн ответила едва слышным коротким, но уверенным мявом. Ткнулась лбом в раскрытую ладонь, и янтарное ожерелье, украшавшее гибкую кошачью шею, соскользнуло в пальцы пленницы.

Адалинда закрыла глаза, но это не помешало последовавшей за взрывом в голове вспышке яркого света ослепить ее. Почти минуту женщина просидела неподвижно, игнорируя и супруга, и издаваемые им звуки, бывшие, наверное, словами. Тело, почти вытолкнув из себя сознание, лишь в последний момент уцепившееся коготками за плотскую оболочку, раскалилось, точно железо в кузнечном горне, впитывая силу, от которой долгое время она была отрезана. В этом огне плавились мысли и чувства. Вскипала кровь. Боль, до недавнего жившая в висках, хлынула вниз горячей очистительной волной, и с трудом сдерживаемый крик забился в груди, до хруста распирая ребра… А в ушах шумело холодное море Веллари…

— Вам плохо? — долетел сквозь рокот волн взволнованный голос Келлара, испугавшегося, что заклинание из ларца сработало как-то не так и за поврежденный товар ему не заплатят, а то и накажут.

— Нет. — Адалинда слизала с губ потекшую носом кровь. — Совсем нет…

Боль прошла, оставив ощущение легкости и покоя. И тошноту, которая не должна помешать завершить начатое. Реабилитация после вынужденной блокировки — процесс сложный и непредсказуемый. Сейчас чувствуешь себя вполне сносно, а через минуту с воем катаешься по полу в собственной рвоте. Следует поторопиться…

— Вы это… — Келлар наклонился, заглянул ей в лицо и в ужасе отпрянул, выставив вперед револьвер. Женщина мельком подумала, что выглядит, наверное, жутко. Сосуды в глазах полопались, вены вздулись… еще что-нибудь не слишком эстетичное. — Вы это прекращайте!

— Прекращу. С радостью, — кивнула она, отметив, что и голосок стал — самое то на продажных мерзавцев страх наводить: низкий, сиплый.

За звуком этого голоса дорогой супруг не расслышал треска разрываемых пут. Но оружие по-прежнему не опускал. И стоял слишком близко. Что, если все-таки выстрелит?

Но выбора у Адалинды не было. Сейчас или никогда.