Пока ты веришь

Встречу Фредерик снова назначил в храме, правда, теперь в другом, и слова насчет исповеди принял буквально: чтобы поговорить с бывшим супругом, Адалинде пришлось втиснуться в кабинку-исповедальню и опуститься на низкую скамеечку, что было не очень-то удобно в широкополой, украшенной страусовыми перьями шляпе и в платье с турнюром размером со зрелую тыкву.

— В страданиях укрепляем мы дух свой, — злорадно продекламировал бывший супруг, наблюдая за ее мучениями из окошечка исповедника.

— И укрепляемся в вере, — закончила магиня угрюмо, кое-как умостившись на скамеечке.

— Значит, ты мне уже веришь? — не оставил без комментария ее слова эмпат.

— Еще немного пострадаю и начну, — буркнула Адалинда.

— Это правильно. Записи прочитала?

Женщина кивнула.

— И что? Появились какие-нибудь догадки?

— Ничего, — признала она уныло. — Я могу предположить, кому нужны были бы работы Дориана, документация, если бы он ее вел, в крайнем случае — он сам. Но не вижу причин желать его смерти.

— Кто-нибудь мог прибрать к рукам результаты его работы, когда он был еще жив?

— Чтобы потом убить и выдать труды Дориана за свои? — поняла намек Адалинда. — Маловероятно. Специфика, сам понимаешь. К тому же Дориан не скрывал, чем занимается, и если бы кто-то после его смерти заявился в академическую комиссию с механическим человеком, например, это вызвало бы определенные подозрения.

— Подозрения без доказательств — ничто, — парировал Фредерик. — И я говорю не о механическом человеке. Последняя идея Лленаса заслуживает большего внимания.

— У него были только голые расчеты. Считаешь, кто-то, даже получи он каким-то образом теоретические выкладки, стал бы устранять Дориана до того, как тот подтвердил бы теорию практическими экспериментами?

— Время поджимало, Лленас собирался встретиться в Рисеттом, и после этой встречи трудно было бы уже присвоить его работы.

— Нет. — Магиня уверенно затрясла головой. — Ерунда. Либо мы имеем дело с полным идиотом, а в это верится слабо, либо что-то упускаем.

Очевидно, Фредерик согласился с ней, так как умолк почти на минуту, а затем неожиданно попросил:

— Расскажи мне о Дориане Лленасе. Не о его работе — о нем самом.

— Это важно?

— Все важно, Эдди. Особенно когда не знаешь, с чего начать. А мы, быть может, начали не с того. Мы зацепились за его работу, а дело может быть в ином.

— Может, — согласилась Адалинда.

Наверное, им обоим вспомнилось одно и то же дело. Тогда они еще работали вместе, расследовали убийство высокопоставленного сотрудника военного ведомства. Убийца применил незнакомую магию, и дело передали во ВРО. Подозревали попытку саботировать реформу вооружения, армейский и противоармейский заговор, шпионаж, происки коллег, метящих на теплое местечко, месть обиженных подчиненных и многое другое. А в итоге выяснилось, что супруга покойного, заметив, что муж теряет к ней интерес, решила привязать к себе благоверного чарами и обратилась к знахарке без лицензии, торговавшей запрещенными приворотами. Случается и такое.

Правда, бомба на приворот не слишком походила.

— Что ты хочешь знать? — спросила магиня.

— Все. Каким он был?

— Разным. Интересным. Образованным. Многое знал и помнил, но многое и забывал тут же за ненадобностью. Дисциплинированным и в то же время рассеянным.

А еще молчал многозначительно и плавил взглядом романтично настроенных дамочек…

Адалинда поймала себя на том, что улыбается.

— Дальше, — поторопил эмпат. — Что он представлял собой как человек?

— Как человек? — Улыбка сошла с ее лица. — Обычный, в общем-то, человек. Честный. Порой слишком прямолинейный. Увлекающийся — в том, что касалось его работы. Не признающий условностей. Не лишенный честолюбия. В чем-то эгоистичный. Иногда — злопамятный. — Она вспомнила историю его ссоры с Найлсом. — С окружающими, если можно так выразиться, избирательно добр.

— Честолюбивый, злопамятный, избирательно добрый эгоист, — вывел Фредерик. — Что ты в нем нашла?

Женщина не ответила.

— Это был вопрос, Эдди. Вопрос, имеющий непосредственное отношение к делу.

— Какое?

— Непосредственное, — повторил «исповедник». — Ты не забыла, что тебя тоже пытались устранить?

— С чего ты взял…

— Что тебя пытались убить? Или то, что ты слишком близко к сердцу приняла последнее задание?

Она непроизвольно рыкнула рассерженной кошкой и показала зубы, чего обычно на людях старалась не делать. Но Фредди — это не люди. Бывший друг, бывший муж, эмпат… какой, интересно, уже степени? От него нелегко утаить истинные чувства, а когда-то — Адалинда порой скучала по тому времени — в этом и нужды не было.

— Так что же, Эдди?

— Я не знаю, — ответила она.

— И я не знаю, — произнес он задумчиво. — Не понимаю. Даже если вспомнить, что ты никогда не умела выбирать мужчин, Лленас — худшее, что могло с тобой случиться, хуже даже, чем…

— Почему? — спросила магиня быстро, пока он не произнес имени, упоминание которого до сих пор было ей неприятно.