Пока ты веришь

Прогресс в каком-то роде: в этот раз он сел на поезд и приехал в этот городок, в следующий, быть может, дойдет до часовой мастерской.

Однажды – обязательно.

Эби нравилось наблюдать со стороны, как Джек играет с сыном. Он строил ему смешные рожицы, делал «козу», подбрасывал к потолку, и восьмимесячный малыш заливался смехом. От этого на душе становилось радостно и спокойно, прошлое забывалось, а будущее виделось непременно счастливым.

Но иногда муж просто сидел у детской кроватки и молчал. И тогда ее сердце сжимала тревога.

– Джек, – она присела рядом и положила голову ему на плечо, – что-то случилось?

– Так, задумался.

– О чем?

– Что бы ты сделала, если бы у тебя было много денег? Например, сто тысяч?

– Купила бы слона, – тут же выдала Эби.

– Зачем? – удивился Джек.

– Хочу.

– Слона?

– Ага. Большого такого, розового.

– Слоны не розовые.

– А мы его покрасим!

Ребенок, слыша голоса родителей, попытался встать в кроватке, придерживаясь за высокие бортики. С сопением и кряхтеньем ему это удалось, но, постояв пару секунд, он плюхнулся на попу и, вместо того чтобы заплакать, засмеялся.

Джек же, только-только улыбавшийся нехитрым шуткам жены, снова сделался серьезным.

– У него ведь есть душа? – спросил, глядя на сына. – Дориан когда-то рассказывал, что ребенок берет частицы души родителей так же, как частицы их плоти. Тело без души тоже может родить дитя, но оно будет с душевным изъяном…

Слушать дальше Эби не стала.

– Эйден, милый, – заглянула она в кроватку к сыну, – дай-ка мне это на минуточку.

Малыш послушно отдал большую погремушку, и та радостно дзынькнула, стукнув Джека по лбу.

– Чтобы не говорил глупостей! – объяснила Эби и стукнула его еще раз. – И чтобы не думал глупостей! У него есть душа, и у тебя есть душа. Все? Разобрались?

– Угу. – Джек потер лоб. – Я же просто…

Не просто.

Пять лет уже не просто.

И Эби нередко посещают странные мысли. Только некому дать ей по лбу, и она думает их долго-долго. Случается, целую ночь напролет.

Думает о Джеке.

Об их ребенке.

О прошлом и о будущем.

Но чаще все-таки о Джеке. О том, как он стал собой и что повлияло на него сильнее, гений Дориана Лленаса или память Эйдена Мерита.

Или это она, Эби, сделала его таким, когда держала за руку в ночь нового рождения? Может же быть, что это она пожелала и придумала его таким? Переделала? Изменила разум и волю? Сделала его тем, кого хотела любить и кто так же любил бы ее? Внушила ему ту нежность, что светится в его взгляде, не слабея с годами?

– Хочешь, сделаю тебе розового слона? – спросил он шепотом. – Он будет ходить и махать хоботом.

– Хочу.

Да, у нее тоже бывают странные мысли.

Но она никогда ему о них не расскажет.

Мариуполь

Июнь 2014 – сентябрь 2016