Пока ты здесь

– Постой, отдышись. – Алекс придержал ее на площадке балкона. Заглянул внутрь подъезда, на лестницу, задирая голову. – Тихо. Бежим?

Открытая дверь давала совсем немного света на первый пролет, но дальше царила все та же темнота. Семь этажей, словно семь барьеров, и каждый – выше предыдущего. Дина неслась через три ступеньки, не глядя под ноги. Сердце стучало так, что заглушало и грохот ботинок, и любой «а-р-х-ш», если бы тот возник. Дина пулей влетела на свой полутемный этаж и с размаху впечаталась в дверь квартиры. Незапертая, она распахнулась, глухо стукнув о стену. Следом в прихожую ввалился Алекс.

Запах. Он заполнил все ее существо, заставив замереть посреди прихожей и закрыть глаза. В квартире было светло и тепло. И запах тоже был теплым. Бесконечно родным.

– Ого! – уважительно пробормотал Алекс, оглядываясь кругом. – А ты не из бедных!

Дина открыла глаза. Пожала плечами. Квартира была большой, верно. Соединили двушку с трешкой. Долго делали ремонт. Это она вспомнила, едва коснулась двери подъезда. Как и то, что жили они здесь всего два года. Она присела снять ботинки, да так и замерла, пораженная внезапной нелепостью этого действия.

– И что я должна делать? – внезапно рассердилась Дина.

– Не знаю, – растерялся Алекс. – Пройдись по комнатам. Хочешь, я здесь подожду?

– Нет уж! – отрезала она. – Я не хочу быть одна! Пошли.

В гостиной, залитой светом из больших окон полукруглого эркера, сиротливо поникли засохшие розы в белой напольной вазе. Кто их принес? Когда? Дина прошлась по комнате, осторожно прикоснулась к гладкой поверхности стола, провела пальцами. Тронула шершавую обивку дивана. Пальцы обладали собственной памятью: они узнали и эту гладкость, и эти короткие шерстинки бежевой обивки. Ноги помнили, когда перешагнуть железную пластинку порога, чтобы не запнуться, им был знаком переход со светлого ламината на серо-голубую шероховатую плитку в коридоре…

Двери в родительскую спальню были закрыты. Дина потянула обе створки, и они бесшумно разошлись в стороны. На прикроватной тумбе с маминой стороны стояла красивая серебряная рамка для фотографий. Овальные вырезы паспарту обнимали три снимка. Мамин, папин и ее, Динин, – первоклашки с глупым бантом на макушке. А над большой кроватью половину стены занимал этот ужасный портрет.

– Это ведь ты! – восхищенно утвердил Алекс, уставившись на картину.

Считалось, что портрет очень хорош. Папин друг, художник, писал его на заказ. На холсте Дина прильнула к шее Гардемарина, ее волосы перепутались с прядями его гривы, спадая золотисто-черным водопадом. Она смеялась, довольная и очень красивая.

Вид картины вызвал у Дины гнев и тошноту, совершенно непонятно почему.

– Я, да. Пошли отсюда, – пробормотала она.

В душе поднималось что-то гадкое, черное и страшное. Что-то, чего она не хотела знать.

Дальше по коридору была дверь в ее комнату. Дина помедлила на пороге, не решаясь войти внутрь. Алекс стоял прямо за спиной и терпеливо ждал.

В светлой и чистой комнате было пустовато, как если бы кто-то только въехал сюда и не успел до конца распаковать и расставить по местам вещи. Дине показалось, что здесь чего-то не хватает. С кровати свешивал сиреневые уши большой плюшевый заяц. Она не помнила, откуда он взялся. Широкий застекленный шкаф занимали аккуратно расставленные книги. Дверь в гардеробную была раздвинута, обувь и пустые коробки валялись на полу, словно здесь что-то неаккуратно искали…

Взгляд зацепился за плоскую коробочку, лежавшую на краю стола. Дина нахмурилась, не сразу вспомнив, что это такое, а когда сообразила, схватила мобильник обеими руками. Привычная тяжесть в ладонях подействовала успокаивающе. Как будто включился дремавший до сих пор механизм защиты, и теперь, стоит лишь набрать нужный номер, все проблемы мгновенно разрешатся сами собой.

Дина посмотрела на Алекса и радостно сообщила:

– Телефон! Алекс, смотри!

Она давила и давила на кнопку запуска, но стеклянный экран не оживал.

– Блин! Разряжен, – огорченно пробормотала Дина и снова обернулась к Алексу в безумной надежде, что сейчас он сделает что-то (ведь можно же что-то сделать!), и телефон воскреснет вместе с телефонной книгой, сайтами и чатами, со всеми голосами, до которых всего ничего – несколько легких прикосновений к экрану.

Выражение лица Алекса – смесь неловкости и досады – сначала удивило, и только через долгую секунду до Дины начала доходить абсурдность ее поведения. Куда звонить? Кому? В сто двенадцать? Спасите, я забыла все на свете?

Словно прочитав ее мысли, Алекс заговорил. Осторожное сочувствие в голосе, как будто он обращался к сумасшедшей, вызвало у Дины приступ раздражения.

– Ты не расстраивайся. Все равно не заработает, даже если найти электричество и зарядить. Бесполезная игрушка. Компы, телики, телефоны – все сдохло.

– Ну и ладно! – с деланым равнодушием отозвалась Дина и небрежно швырнула мобильник на кровать.

На самом деле ей хотелось зареветь от острого разочарования. Слишком сильна оказалась иллюзия безопасности, слишком больно оказалось ее терять.