Пока в Питере дождь

"Да бес с вами… Угробим вечер на арене до конца. Хотел жену сводить под луной в приятное путешествие на развалины, кишащие орками, чтобы хоть как-то уединиться, а вы нас в групповуху тащите…"

"Да, жаль! Мне очень этого не хватало!" – добавила Татитари. – "Вот сидела сегодня и гадала: Мальдивы надоели, Куршевель опостылел… О! Хочу на развалины с орками!"

"Ну, я же знаю, что предложить!" – с той же иронией подыграл Розенлир и добавил отдельной строчкой: – "Вот что значит не поддержать мужа вовремя…"

"Накосячила немного твоя эльфочка, прос-с-с-сти!" – извинилась Татитари, завершая конец фразы смайликом с навернувшимися на глазах слезами, и хозяин Розенлира улыбнулся, бросив в чат нарисованное сердечко.

"Прощу, но не забуду", – добавил он. – "Быстрее тащи свою хорошенькую эльфийскую попку в центр города, а то мы без тебя начнем".

Отрывисто причмокнув, Снежана передразнила в полумраке:

– Прощу, но не забуду… ах, какая спесь!

Нажав на серо-голубое здание, она увидела Татитари в тесной комнате с маленьким квадратным оконцем без занавесок, и компьютерной мышкой начала ее поворачивать на месте. Грубый рубленый стол, жесткая кровать без матраса, глиняный кувшин, деревянное ведро – все, что можно было увидеть в скромной дешевой ночлежке. И Снежану с брезгливостью передернуло, будто она сама прибывала здесь несколько дней. В небрежно обтесанных бревенчатых стенах был широкий проем, загороженный покосившейся дверью. Снежана навела на нее курсор и Татитари оказалась во дворе, где стояла золотистая карета с четверкой белых лошадей. Это был ее личный "Бентли", как она шутила в первый день, получив его в подарок от Северина.

"Чаще дрючь ее, Роз", – с усмешкой повторила про себя Снежана, чуть краснее от этих слов, и открыла карточку персонажа, чтобы посмотреть и проверить состояние доспехов, в которых прибывала Татитари еще со штурма. Лимонного цвета блузка, черные лосины и корсет, кожаные сапожки и перчатки – показывали шестьдесят процентов изношенности. Кольчуга, наручи, диадема, кулон и кольца – восемьдесят пять.

– А мордашка у Тари премиленькая, – прошептала Снежана со вздохом. – Уж симпатичнее, чем у меня.

Девушка наощупь дотянулась до стакана, заранее приготовленного где-то на столе, но не шла с первой попытки и привстала, заметив его чуть справа, скрытым от света монитора.

"Дурацкие мои принципы…" – глотнув воды, продолжала рассуждать Снежана. – "Не знаю, сколько лет и имени не знаю. А сам ведь не представился, хитрец, когда мое выпрашивал. Интересно, кто он и как выглядит? Мужик такой весь из себя, а в реале прыщавый пади пацан тринадцати с половиной лет. Тут, конечно, многие форсят через меру, и даже я, а вот что до реальности… В детстве – гадкий утенок, но сейчас пацаны смотрят, и три-четыре раза даже пытались закадрить. А я только с Пашкой дружила с девятого класса, по большей части, из-за учебы. Решали, учили, доказывали и, как заскучавшие лаборанты, объединились общим опытом. Теперь уже не друзья, но еще не любовники. Плаваем в нейтральных водах и пудрим друг другу мозги. Он даже прикоснуться лишний раз до сих пор стесняется, а я всегда холодна, будто боюсь или мне все равно. Да и, слава Богу. Неуверенность – сестра бережливости, вот и не буду с этим торопиться. Возможно, в университете встречу более достойные и искусные кадры".

Пока Снежана вела свои незамысловатые женские размышления, Татитари, в отличие от хозяйки обладавшая завидной решимостью, частенько граничащей с бесшабашностью, постепенно дошла до ближайшей кузницы, какими был утыкан город, и завернула туда, увидев фигурку безмолвного кузнеца, усиленно стучащего молоточком. Нажав на вывеску "чинить оружие и доспехи" и потратив на это пару сотен игровой валюты, Снежана принялась ждать, читая переписку в чате между друзьями по игре. Розенлир молчал, вероятно, отойдя за кофе. Он всегда его пил в это время.