Пока в Питере дождь

Девушка попыталась улыбнуться своей любимой надменно-снисходительной ухмылкой, не редко приводящей ее свидетелей в замешательство, но ухмылка получилась жалкой, предельно натянутой и пустой, не несущей в себе ничего, кроме горечи и сожаления. Как не старалась девушка смириться, заставляя разум подчинить себе чувства, но слишком они были сильны даже для такого солнечного дня.

Вживаясь в роль несправедливой брошенки, она все больше загоняла себя в угол, и сальные руки депрессии уже тянулись к ней. Девушке было больно. И боль от солнечных лучей лишь усиливалась вдвойне. Ведь куда привычнее печалиться, когда на улице льет дождь, или в пургу, когда ты знаешь, что от такой погоды плохо всем. Но как назло на улице весело гудели машины, а радостные вопли детей проникали в приоткрытое окно, и даже собаки, вместо того, чтобы приятно для слуха завыть, с довольным лаям гоняли кошек, впервые вышедших погулять во двор.

Предатели! Они не знают, как трудно пережить расставание женщине! Гораздо труднее, чем большинству мужчин. А если и не так, им все равно легче. Они идут в бар, напиваются, отрываются, забываются, а позже все становится не важным, кроме похмелья, и нудная головная боль отвлекает от скрежещущих мыслей. Женщину же в этом случае спасают только новые отношения, чьи поиски они стараются сократить. Но где их взять? Мужчины полигамны – это их козырь – а порядочной женщине, с преобладанием морально-этических норм, нужно целую уйму времени, особенно в том случае, если она дорожит своей репутацией.

Красивые переживания этой девушки достигли своего апогея. Она назвалась невиновной, пожалела себя и возвысила, и ничего больше не было нужно для собственного удовлетворения. Ей даже полегчало ненадолго, пока депрессия не сменилась ипохондрией. Пощупав лоб, и покосившись на торчащий в горшке окурок, девушка с презрением вынула его из земли и щелчком выкинула в окно. Чтобы заводить новые отношения, ей нужно теперь заботиться о теле, стройность которого, вместе с длинною ног, оттеняли недостаточную привлекательность худого, вытянутого лица. Но никто не осмеливался сказать, что девушка была некрасива, как и утверждать обратное. В природе существуют женщины, которые умело пользуются другим, к примеру, сексуальностью и шармом, а этой парой компонентов, бывшая подруга Северина, была переполнена через край, при первой же встречи заставляя мужчин не влюбляться в себя, но хотеть, для чего всегда одевала мини, даже в зимнюю стужу щеголяя в короткой шубке. Не стоит, наверное, добавлять, какое внимание она уделяла косметике и волосам, подолгу проводя время перед зеркалом, искусно красясь, и придавая своим пухлым губам еще больший объем, а глазам – классический хищный взгляд, доводимый арабской подводкой до истинного совершенства. Волшебство происходило и со щеками, которые, как было замечено выше, нужно было наполнить грамотно смешанными румянами, визуально утолщающими лицо и отвлекающими от носа, частенько вызывающего недовольство своей хозяйки по причине ровной, но приподнятой переносицы, явно изобличающей кавказское происхождение кого-то из близких родственников. В списке пластических операций, какие она намечала на недалекое будущее, нос был номером первым.

Но что-то много здесь замечено о внешности, какой, на протяжении истории, не будет уделяться столько внимания. Лучше разобраться с характером этой манекенщицы-самоучки, бесповоротно разочаровавшим кавалера, прозябавшего с ней в "однокрышье" довольно продолжительный срок. Она – двадцати пяти летняя особа, с устоявшимися взглядами на жизнь – имела весьма притворный нрав. Не то, чтобы на самом деле она была классическим ничтожеством с желаниями королевы, только старалась держать себя именно так, строжайшим образом соблюдая дисциплину, присущую большинству молодым женщинам, находящимся вне ранга. Универсальный современный женский тип, знающий все, но понемногу, испытавший многое, но по чуть-чуть; не особо надеющийся на удачу, и все же сохраняющий уверенность, что когда-то точно повезет. Она могла составить партию человеку любой профессии и сама походила на кого угодно; на секретаршу весьма высокого начальника, на лживую лаборантку научного института, на путающего параграфы конституции начинающего юриста, на безработную, но неизбалованную содержанку, и даже на проститутку, но опять-таки, не сильно преуспевшую. Она, не выпавшая из того возраста, в каком девчонки ожидают принца, все-таки понимала, что он жутко опаздывает, посему устраивалась как умела, и последние три-пять лет старалась жить за счет других, не теряя при этом работу сотрудника салона красоты, где, после курсов нейл-арта19, работала ногтевым мастером. Впрочем, не перегибая палку наглости, она всегда вела себя осторожно, аккуратно разруливая нависающие упреки сожителя, и при малейшей угрозе своему уютному иждивению, мгновенно совершала какие-нибудь покупки для того, чтобы его сохранить. И тогда ей стоило лишь напомнить любовнику: чью колбасу он ел, и чью футболку носит.