Пока вы оба будете жить

«Я спросил вас, почему вы солгали мне. Я спросил, не беспокоитесь ли вы, что я могу причинить вам вред, если вы сможете меня опознать.»

«Да, я это помню.»

«Вот почему вы солгали мне, Августа?»

«Да.»

«Но я, конечно же, должен был осознавать, что вы меня видели.»

«Да, но на вас была хирургическая маска. Я до сих пор не знаю, как вы выглядите. Маска закрывала…»

«Вы снова пытаетесь защитить себя, не так ли?» — сказал он. «Утверждаете, что вы до сих пор не знаете, как я выгляжу?»

«Полагаю, так и есть. Ведь это правда, вы знаете. Есть много людей со светлыми волосами и…»

«Но вы пытаетесь защитить себя?»

«Да. Да, я… Да.»

«Потому что вы всё ещё чувствуете, что я могу причинить вам вред.»

«Да.»

«Да, я мог бы», — сказал он и засмеялся. Затем он схватил её за подбородок, снова заткнул ей рот кляпом и быстро вышел из комнаты.

Лежащая на полу Августа начала сильно дрожать.

 

Она услышала, как ключ повернулся в замке, а затем дверь открылась. Он подошёл к тому месту, где она лежала у стены, и молча стоял там, казалось, очень долго.

«Августа», — сказал он наконец, — «я не хочу держать вас с кляпом во рту. Возможно, если я объясню ситуацию, вы поймёте, насколько глупо было бы кричать. Мы находимся в трёхэтажном доме из коричневого камня, Августа, на верхнем этаже здания. Первые два этажа арендуют оптометрист (специалист, который занимается определением степени нарушения зрительной функции – примечание переводчика) на пенсии и его жена. Они едут во Флориду в начале ноября каждого года. Мы совсем одни в здании, Августа. Комната, в которой мы находимся, когда-то была очень большой кладовой. Я использовал её для хранения вещей с тех пор, как переехал в квартиру. Сейчас здесь совсем пусто. Я освободил её в прошлом месяце, после того как решил, что нужно сделать. Вы понимаете?»

Она кивнула.

«Хорошо», — сказал он, разрезал ленту и вытащил кляп. Она не кричала, но только потому, что боялась скальпеля. Она ни на секунду не поверила, что они одни в трёхэтажном доме из коричневого камня; если бы он не заткнул ей рот снова, она бы закричала, как только он оставил её одну в комнате.

«Я приготовил вам суп», — сказал он. — «Вам придётся сесть. Мне придётся развязать вам руки.»

«Хорошо», — сказала она.

«Вы хотите, чтобы ваши руки были развязаны?»

«Да.»

«И ваши ноги тоже?»

«Да.»

«Нет», — сказал он и засмеялся. — «Ваши ноги останутся связанными, как и сейчас. Я собираюсь разрезать скотч, который удерживает ваши руки за спиной. Пожалуйста, не пытайтесь напасть на меня, когда ваши руки освободятся. Серьёзно, я воспользуюсь скальпелем, если придётся. Мне нужно ваше обещание. Иначе я выброшу суп в унитаз и забуду о том, чтобы вас кормить.»

«Я обещаю», — сказала она.

«И насчёт крика. Серьёзно, никто вас не услышит, кроме меня. Советую вам не кричать. Иначе я стану жестоким.»

Он произнёс эти слова так серьёзно и буднично, что она сразу ему поверила.

«Я не буду кричать», — сказала она.

«Так будет лучше», — сказал он и разрезал ленту на её руках. Ей хотелось немедленно дотянуться до повязки на глазах и ослабить её, но она снова вспомнила о скальпеле.

«Так лучше?» — спросил он.

«Да, спасибо.»

«Пойдёмте», — сказал он, провёл её по помещению и усадил на стул. Она сидела, положив руки на колени, пока он кормил её с ложечки. Суп был восхитительным. Она не знала, что это за суп, но распробовала в нём, по её мнению, фрикадельки, лапшу и сельдерей. Она держала руки сложенными на коленях, открывая рот, чтобы принять ложку каждый раз, когда она касалась её губ. Он издавал тихие звуки удовлетворения, пока она ела суп, и когда он наконец сказал: «Всё, закончили, Августа», это было похоже на разговор отца с маленьким ребёнком.

«Спасибо», — сказала она. — «Это было очень вкусно.»

«Я хорошо забочусь о вас, Августа?»

«Да, вы…», — сказала она. — «Суп был очень хорош.»

«Спасибо. Я стараюсь очень хорошо о вас заботиться.»

«Вы действительно заботитесь. Но…»

«…но вы хотели бы быть свободной.»

Она колебалась. Затем очень тихо сказала: «Да.»

«Тогда я освобожу вас», — сказал он.

«Что?»

«Вы меня не услышали?»

«Да, но…»

«Я освобожу вас, Августа.»

«Вы шутите», — сказала она. — «Вы надо мной издеваетесь.»

«Нет, что вы, я действительно освобожу вас.»

«Пожалуйста, это правда?» — спросила она.

«Да.»

«Спасибо», —сказала она. — «О Боже, спасибо. И когда вы меня отпустите, я обещаю, что не…»

«Отпустить вас?» — переспросил он.

«Да, вы…»

«Нет, я не говорил, что отпущу вас.»

«Вы сказали…»

«Я сказал, что освобожу вас. Я имел в виду, что развяжу вам ноги.»

«Я думала…»

«Вы снова перебиваете, Августа.»

«Извините, но я…»

«Почему вы вышли за него замуж, Августа?»

«Я… пожалуйста, я… пожалуйста, отпустите меня. Обещаю, я никому не расскажу, что вы…»

«Я собираюсь развязать вам ноги», — сказал он. — «На двери засов. С любой стороны его можно открыть только ключом. Не бегите к двери, когда я вас развяжу.»

«Нет. Нет, не буду», — сказала она.

Она услышала, как рвалась лента, и внезапно её лодыжки освободились.