Пока зацветали яблони

Он увидел, как «Волга» выехала на трассу и резво понеслась в нужном и, одной ей известном, направлении, на глазах набирая скорость. Сашка продолжал сидеть, опустив голову на руль и закрыв глаза. Сколько он так сидел? Может час? Может всего несколько минут? В тот момент представить это было невозможно, даже на часы не смотрел. Он находился вне времени и пространства, отдельно от всего, просто в мареве августа и не знал, что теперь делать, чувствуя себя «призовым идиотом», идиотом, которого так ловко подвели к нужному рубежу, подставили, да ведь и наградили, приз-то был выдан. Вопрос, конечно, риторический. Ждать, что ещё оставалось? «А если что, как Александра и Костик? Как они без него?» Была ещё одна мысль, но он старался её прогнать, как обычно уйти с головой в песок и ни о чём не думать, ничего не видеть, ничего не слышать. Потом, кое-как собравшись, всё же встряхнулся, не сидеть же на этой обочине весь оставшийся день и потихонечку поехал, предварительно пересчитав деньги. Их оказалось тысяча триста рублей, а не как не две. «Ну, лично для себя он заработал только триста, а тысячу отдаст матери», – так он решил. Да он отдал бы всё, лишь бы ничего до получения этих денег не было. Не нужно было никаких денег…Велики ли эти деньги и ценой чего они достались?

Медленно, просто с немыслимо медленной для него скоростью, не обращая внимания на сигналившие и обгонявшие его по дороге машины, Сашка подрулил к своей улочке с громким названием, свернув с проспекта, и также медленно поехал по ней, не встретив ни одного человека или автомобиля на своей песчаной, плохо укатанной дороге. Ворота оказались закрытыми, и Сашка, которому всё же пришлось выйти из машины, неуверенно стукнул по ним. Открыла Александра, держа за руку пританцовывающего от нетерпенья Костика со спустившимися на попе трусишками. «Хорошо, хоть не мать», – подумал Сашка. Он с кислой миной въехал во двор, остановившись под выступавшей крышей сарая, где в это время была тень, и невольно вновь склонил голову к рулю, как и там, на трассе, но надо всё-таки было выходить. Тем временем Александра закрыла ворота и подошла к машине.

– Случилось что? – коротко спросила она.

– Да, нет, голову что–то припекло, да и в машине душно, – промямлил Сашка и скривился, – голова просто разболелась. Как ей тут не разболеться.

«Хоть бы все были живы», – думал он, до боли стискивая зубы, покрываясь испариной, всё-таки как-то неестественно оттопыривались у Александра комбинезон с наброшенной на него курткой.

– Ну – ну, – только произнесла в ответ Александра, как никто другой знавшая, что даже в самое пекло голова у Сашки не болела, потому что жара была ему нипочём, тем более августовская, когда солнце всё равно уже не то, что в июле. Это она из холодных краёв, а ему-то что, как говорится, «не болит голова у дятла!» Может, конечно, и заболеть, ну никак уж не от солнца.

– Мать дома? – поинтересовался Сашка.

– Да не, с утра ушла, вроде бы к тётке, ну в смысле, к сестре поехала, – крикнула Александра, которую Костик тянул к забору, огораживающему огород, потому что там были золотые шары, у которых он любил обрывать цветки и ощипывать мелкие жёлтые лепестки, тем самым ликвидируя сам шар. Увещевания Александры о том, что папе, ну, то есть Сашке, нужно кушать, его вовсе не интересовали, так как сам-то он давно пообедал и даже немного подремал. В общем, был готов к новым подвигам. Подвиги его были пока небольшие, а всё–таки для него – достижения. Глядя на него, Сашка подумал, чтобы не было у него никогда таких «подвигов», как у папаши, что он сам всё за него «отработает», «отбудет», «отстрадает», только бы его никогда эта грязь не коснулась. Пусть всё достаётся ему так, как положено, и характер пусть будет, как у матери.

Всё-таки нужно было выходить и чем-то себя занять, нужно было жить дальше, стиснуть зубы и жить дальше. Сашка прошёлся по двору, затем, не спеша, пообедал, прилёг, сделав вид, что хочет немного поспать со своей больной головой. Спать ему не совсем не хотелось, поэтому он просто закрыл глаза и прокручивал вновь и вновь всё, что случилось утром, стараясь вспомнить ещё что-то. Хотя зачем? Толку от этого было мало, да какой там толк – не было его. На душе не то, что кошки скребли – тигры рвали на части всё, что попадалось, а перед глазами в знойном воздухе полыхало оранжевое пламя костра, да огромный песцовый хвост, который, казалось, увеличиваясь в размерах в его воображении, закрывал собой разгоравшийся на сухом ветру огонь. И всё-таки он немного задремал, прикорнув на диванчике, поджав ноги. Какая–то чепуха так и лезла в голову в сумбурном отрывистом сне. «Ну, всё, надо вставать, будь, что будет», – решил он, решительно поднимаясь. «А всё же Александра – молодец! Чистота кругом, порядок, и это при крошечном ребёнке», – подумал он. Сашка даже улыбнулся, насколько мог, своим мыслям. Должно же хоть что-то быть хорошим, должно же хоть что-то радовать в этой жизни. Ведь не может быть плохо везде. А как хорошо было бы, если бы сегодня ничего не было…