Пока живешь, душа, люби!..

Нигде больше поэт не будет в такой степени выступать как живописец. По сути, это развернутая выставка картин, набросков, зарисовок, где много звуков, пауз, цвета и света.

В стихах совершенно очевидно просматривается город Пермь начала 70-х, ими даже можно пользоваться как путеводителем. Здесь и новая Пермь, и старая, ее окраины… «Прикованные к фундаментам домов одиноких гиганты», «лес телевизионных вышек», «бледно-зеленые, красные бесконечные гирлянды огней», «улица раскололась от трамвайной дуги» и… «у крыльца незнакомого дома дрожат две росинки собачьих глаз». Город фантастический, «лабиринты развалин немых», и все же автор признается, что он «именно к этой жизни примерз, как к дереву лист». Обращает на себя внимание часто повторяющийся образ женщины, идущей за детской коляской — в эти годы у Михаила Сопина родились сыновья. Для большинства неожиданным будет цикл «Детский альбом».

Все это не случайно. Впервые после 15 лет заключения поэт получил свободу. Он не просто вырвался из зоны — сменился гражданский статус, семейное положение, все-все…

И ему хочется увидеть, прочувствовать, запечатлеть эти ощущения, отыскать в новой жизни свое место.

Несмотря на тревожный настрой, цикл в целом светлый, какой-то «ожидающий». Эпиграфом к нему можно поставить оставшуюся на полях этих стихов запись:

«Радуйся, человек. Все, к чему прикасаешься, сохранит след твоего прикосновения».

«Это — не город…»

Это — не город.
Это лабиринты развалин немых.
Судьба моя в нем —
Трещина в высохшем илистом дне.
Словно босыми ногами
По стальной пробираюсь стерне.
И бесследны раздумья мои.
И дорога моя далека.
И красные кляксы следов
Уносит ветер
В дрожащих руках.

«Это в меня входит город в огнях…»

Это в меня
Входит город в огнях.
Звезды светят,
Бьется ветер,
Падают листья в меня.
Разноголосый грохот буден,
Черные воды речки,
Смытый ивняк,
Плачущие и улыбающиеся люди —
Это в меня.

«На мокром циферблате…»

На мокром циферблате —
Первый час.
Бывают ночи —
Шутит память с нами.
Мне кажется,
Что я иду сейчас
По городу моих воспоминаний.
Иду, и не уверен, что ты ждешь.
И под шаги слагаю:
«По-до-жди».
И падает такой же точно дождь.
Пусть никогда не старятся дожди.

«Бледно-зеленые, красные…»

Бледно-зеленые, красные…
Бесконечные гирлянды огней,
Рассекая сугробы,
Убегают вдаль.
Тонким слоем лака
На асфальте вода.
Вечер прекрасный.
В зависимости от освещения
Глаза, лица, улыбки —
То синие, то зеленые, то красные.
Порхающие руки,
Словно экзотические птицы,
Не боящиеся людей.
Бороздят разноцветный воздух.
И только в темных переулках
В устоявшихся лужах
Лежат отраженные звезды.

«Как невидимки, в тумане…»

Как невидимки,
В тумане
Кряхтят и покашливают машины.
На белой палитре —
Продолговатые желтые капли:
Это из невидимого
Рождается крик петушиный.
И нигде,
Совершенно не видно нигде
Ни огней, ни домов, ни прохожих.
Только звуки.
Вот еще где-то шорох невидимый вырос.
Странно.
Будто присутствуешь
При сотворении мира.

«Взявшись за руки…»

Взявшись за руки,
Дети идут в свое будущее по паре.
Няни ведут одиночек.
По сухой траве июня,
Мимо деревьев в пыли,
В бензиновом перегаре
Няни ведут одиночек.
Я остаюсь.
Мне еще нужно одеться,
Сытожить дни и ночи,
Отделяющие меня от детства.
А дети все дальше уходят,
В пыльный июнь,
Уменьшаясь до разноцветных точек.
Няни ведут одиночек.