Пока живы — надо встречаться

— …Рассказывали мы друг другу о пережитом и опять плакали. Леля, пока мы были в разлуке, еще больше похудела, а так все такая же изящная, подвижная и очень женственная. Ребята говорили мне, что она за время боевых действий в тылу врага участвовала в подрыве шести эшелонов противника, добывала ценные разведданные, что ей удалось из немецкого гарнизона вынести очень важные документы, а в боях она лично уничтожила восемь вражеских солдат…

«Ни у кого не было сомнений, что тебя расстреляли, — говорили ребята. — Об этом послали в Центр радиограмму…»

Когда стало темнеть и пришла пора возвращаться в отряд, Леля сказала: «Ты возвращайся к нам».

«Надо поговорить с моим начальством».

Несмотря на все просьбы десантников и мои, командование отряда не разрешило мне присоединиться к своей группе. И пути наши снова разошлись…

Вместе с отрядом Тамара дошла до границ с Польшей. И только после того, как украинское партизанское соединение имени Щорса слилось с частями Советской Армии, а сама она была контужена в бою, вернулась в Москву. Вновь появилось желание продолжить учебу в ГИТИСе, возвратившемся из эвакуации. Она слушала лекции о сценическом искусстве, о театре, о Шекспире. Разговоры велись о высоком, духовном. Днем душа наполнялась радостью, что на земле наступил мир, что она, несмотря ни на что, выжила и не сломалась в гитлеровских застенках, что будет актрисой в театре или в кино. А ночью в крохотушечной комнатенке, где она ютилась с матерью, во сне снова слышала взрывы, выстрелы, снова судорожно сжималось сердце от запахов гари и крови. Ей казалось, что война продолжается…

Просыпалась в холодном поту. По словам мамы, она во сне говорила то по-русски, то по-немецки, то по-грузински. Все то, что невольно воскрешало в памяти события недавних лет, вызывало в ее душе отчаянную боль за погибших друзей и товарищей, за израненную нашу землю. Эта боль и тоска изводили, и порой казалось, что можно сойти с ума от этой пытки, если не избавиться от мучительного груза памяти. И она всеми силами стала гнать тяжелые воспоминания…

Из письма Тамары Николаевны Лисициан к Герману Ивановичу Иванову в г. Новоград-Волынский: